Пристально рассматривая наш корабль — государство, мы, конечно, не можем не заметить, что это военное судно. Для мировоззрения Петра было характерно отношение к государственному учреждению как к воинскому подразделению, к регламенту — как к уставу, а к служащему — как к солдату или офицеру. И дело не в особой воинственности Петра или войнах, ставших привычными для царя, который из 36 лет царствования (1689—1725) провоевал 28 лет.

Выпестованная великим реформатором, регулярная армия во всем разнообразии ее институтов и однообразии принципов с петровских времен заняла выдающееся место в жизни русского общества, став его важнейшим элементом. Не является преувеличением высказанное В. В. Лапиным, специалистом по истории русской армии, утверждение, что в России XVIII-XIX вв. не армия была при государстве, а, наоборот, государство при армии, причем созданная Петром столица Петербург превратилась бы в пустырь, если бы из нее вдруг исчезли все памятники, здания, сооружения, так или иначе связанные с армией, воинским искусством, победами русского оружия. XVIII в. стал “веком дворцовых переворотов” во многом благодаря гипертрофированному значению военного элемента, прежде всего гвардии, в общественной жизни империи. Грубая военная сила гвардии, ее корпоративный дух часто использовались политическими авантюристами для захвата власти.

Создание бюрократической машины, пришедшей на смену системе средневекового управления, в основе которого лежал обычай, - естественный процесс. Бюрократия — необходимый элемент структуры государств нового времени. Однако в условиях российского самодержавия, когда ничем и никем не ограниченная воля монарха — единственный источник права, когда чиновник не ответствен ни перед кем, кроме своего начальника, создание бюрократической машины стало и своеобразной “бюрократической революцией”, в ходе которой был запущен вечный двигатель бюрократии. Начиная с петровских времен он начал работать по присущим ему внутренним законам, ради конечной цели упрочения своего положения — мобильно и гибко откликаясь на изменения жизни. Все эти черты созданной петровским режимом бюрократии позволили ей успешно существовать вне зависимости от того, какой властитель сидел на троне — умный, глупый, деловой или бездеятельный. Многие из этих черт и принципов сделали сплоченную касту бюрократов неуязвимой и до сего дня. Достойно примечания, что в первые годы после смерти Петра некоторые государственные деятели с тоской вспоминали “золотые времена” приказов и их знаменитая “московская волокита” представлялась простой, как огурец, по сравнению с чудищем бюрократии, рожденной петровскими государственными реформами.

Петровская государственная реформа, а также преобразование армии, несомненно, привели к достаточно четкому разделению военной и гражданской служб. Но вместе с тем петровские реформы ознаменовались широким распространением практики участия профессиональных военных в государственном управлении. Это выражалось, в частности, в регулярном использовании военных, особенно — гвардейцев, в качестве эмиссаров царя, наделенных для исполнения своего срочного задания чрезвычайными полномочиями, что открывало им дорогу к применению репрессий и насилия в отношении как администрации, так и населения. Такое крупное и сложное мероприятие, как “ревизия” — перепись населения - было осуществлено также силами военных, причем на переписи была занята почти половина офицерского корпуса. К этой практике правительство прибегало не раз и впоследствии.

Осуществление подушной переписи привело к введению нового порядка содержания и размещения войск. Полки были расселены на землях тех крестьян, с “подушного числа” которых взималась подать на нужды этого полка. В итоге воинские части 200-тысячной армии размещались практически в каждом уезде страны (за исключением окраин), причем постойная повинность, ранее временная, становилась для большинства крестьян постоянной. Претворение в жизнь этой идеи Петра, заимствованной из практики “поселенной” системы Швеции и адаптированной к условиям России, стало тяжелым бременем для народа. Недаром впоследствии наиболее эффективным средством наказания непокорных крестьян было как раз размещение в их домах солдат и, напротив, освобождение от постоя рассматривалось как желаннейшая привилегия, которой за особые заслуги перед государством удостаивались редкие селяне и горожане.

Изданные законы о поселении полков — “Плакат” 1724 г.—должны были регулировать взаимоотношения населения с войсками. Однако они привели к тому, что власть командира полка стала более полной, чем власть местной гражданской администрации. Военное командование не только следило за сбором подушной подати в районе размещения полка, в успехе чего оно было, естественно, заинтересовано, но исполняло функции “земской полиции”: пресекало побеги крестьян, подавляло вооруженной рукой сопротивление народа, а также осуществляло общий полицейский надзор за перемещением населения, согласно введенной тогда же системе паспортов. Это вытекало из той роли, которую придал военному элементу в жизни страны преобразователь России.

В основе военно-бюрократической системы, созданной Петром, лежала четкая иерархичность, соподчиненность всех звеньев. Вершиной этой системы являлся трон, а если прибегнуть к заданному образу — мостик, на котором бессменно стоял царственный шкипер.

Петровская эпоха примечательна окончательным оформлением самодержавия. Ликвидация последних следов сословного представительства, создание свода законов, закреплявших право личности управлять, владеть миллионами на основании своей юридически ничем не ограниченной воли с помощью бюрократической машины, - суть главных процессов, происшедших при Петре.

Личность самодержца, конечно, накладывает особый оттенок на институт самодержавия в каждый период его существования. В этом смысле влияние личности Петра на устройство и оформление режима самодержавного правления оказалось значительным и конструктивным. Он реализовал как потенциально заложенные в этом институте идеи, так и привнес новые, оригинальные или заимствованные из других стран.

Было бы неправильно все излишне упрощать. Служение Отечеству, России — важнейший элемент политической культуры петровского времени. Его питали традиции патриотизма, примеров которого много в допетровской истории — достаточно вспомнить гражданский подвиг Минина и Пожарского, вставших на защиту “земли”. Именно “земская” традиция - одна из важнейших в истории России. Но в предпетровское и особенно петровское время все же основной, определяющей оказалась иная, также идущая из древности тенденция отождествления власти и личности самодержца с государством. Развитие этой тенденции привело к слиянию представлений о государственности, Отечестве — понятию, священному для каждого гражданина и символизирующему независимое национальное существование, - с представлением о носителе государственности — вполне реальном и далеко не безгрешном, смертном человеке, на которого в силу занимаемого им положения распространялись священные понятия и нормы государственности. В новейшей истории наиболее яркое отождествление личности правителя с государством, Родиной и даже народом проявилось в культе личности Сталина (“Сталин - воля и ум миллионов”).

Для политической истории России в дальнейшем это, как известно, имело самые печальные последствия, ибо любое выступление против носителя власти, кто бы он ни был — верховный повелитель или мелкий чиновник, - трактовалось однозначно: как выступление против персонифицируемой в его личности государственности России, народа, а значит, могло привести к обвинению в измене, к признанию врагом Отечества, народа. Мысль о тождественной ответственности за оскорбление личности монарха и оскорбление государства прослеживается в Соборном уложении 1649 г., апофеоз же этой идеи наступил при Петре, когда понятие Отечества, не говоря уже о “земле”, исчезает из воинской и гражданской присяг, оставляя место лишь самодержцу, в личности которого и была персонифицирована государственность.

Важнейшим элементом политической доктрины Петра была идея патернализма. В рамках этой идеи был сформулирован образ разумного, предвидящего будущее монарха - отца Отечества и народа. В “Правде воли монаршей” сформулирован парадоксальный на первый взгляд, но логичный в системе патернализма вывод о том, что если государь - сын своего отца, то он является “по высочайшей власти своей” своему отцу отец, ибо сын-государь уже этим самым всем своим подданным отец. Важно отметить, что идея патернализма смыкается с идеей “харизматического лидера”, выдвинутой Максом Вебером. Являясь промежуточным между традиционным и демократическим лидером, харизматический лидер — избранник выделяется и служит предметом особого почитания не на основе шкалы традиционных ценностей (характерных для восприятия царя как подобия Бога на земле), а как существо, наделенное исключительными способностями и дарованиями, которые, будучи “недоступны обыкновенному человеку, рассматриваются как исходящие от Божества или образцовые, и на их основании данный индивид считается лидером”. Он может быть демократичен в своем поведении, пренебрегать материальными интересами, отвергать прошлое и в этом смысле является “специфической революционной силой”. Важно отметить, что харизматический авторитет носит сугубо личный характер и титулы “Отец отечества”, “Отец нации”, “Лидер революции” не передаются как трон по наследству.

Читая письма своих сподвижников, испытывавших ощущение беспомощности и даже отчаянья, когда они оставались без точных распоряжений, царь имел все основания полагать, что без него все дела встанут. Вместе с этим чувством исключительности Петром, далеким от самолюбования и пустого тщеславия, должно было владеть другое чувство — чувство одиночества, сознания того, что его боятся, но не понимают. Последние годы его жизни, вероятно, и были окрашены этим чувством.

В Петровскую эпоху произошел распад некогда единого сословия “служилых людей”. Верхушка служилого сословия — служилые “по отечеству”, т. е. по происхождению, превратились в дворян, известных нам по позднейшей эпохе, а низы сословия служилых “по отечеству” (главным образом жившие на юге так называемые “однодворцы”), а также все служилые “по прибору”, т. е. по набору, стали государственными крестьянами.

Образование сословия дворян, пользовавшихся впоследствии исключительными правами душе- и землевладения, было следствием не только издавна протекавшего процесса дифференциации служилого сословия, углубления различий между его верхами и низами, но и результатом сознательной деятельности властей. Суть перемен в положении верхней части служилого сословия состояла во введении нового критерия их службы. Вместо принципа происхождения, позволявшего знатным служилым занимать сразу высокое место в обществе, армии и на службе, был введен принцип личной выслуги, условия которой определялись законодательством.

Если сословие дворян оформилось во многом благодаря сознательной деятельности властей, то сословие государственных крестьян было просто-напросто впрямую организовано как какое-либо учреждение по задуманному царем плану. Суть плана состояла в объединении в одно юридическое и податное сословие разнообразных категорий некрепостного населения России. В число государственных крестьян вошли однодворцы Юга, черносошные крестьяне Севера, ясачные крестьяне — инородцы Поволжья, всего не менее 18% податного населения. Важнейшим, определяющим признаком однодворцев — вчерашних служилых “по отечеству” и “по прибору” — стало признание их тяглыми. Это навсегда закрыло им дорогу в дворянство, хотя часть из них имела крепостных, а землей владело согласно поместному праву. Вообще принадлежность к тяглым сословиям с тех пор означала непривилегированность, и политика Петра в отношении категорий, вошедших в сословие государственных крестьян, была ориентирована на ограничение их прав, сужение их возможностей в реализации тех преимуществ, которыми они располагали как люди, лично свободные от крепостной зависимости.

Существенной была реформа и в отношении жителей городов. Петр решил унифицировать социальную структуру города, перенеся в него западноевропейские институты: магистраты, цеха и гильдии. Эти институты, имевшие глубокие корни в истории развития западноевропейского средневекового города, были привнесены в русскую действительность насильно, административным путем. Не преувеличивая, можно сказать, что ремесленники, купцы, горожане русских городов в одно прекрасное утро проснулись членами гильдий и цехов. Посадское население было поделено на две гильдии: первую гильдию составили “первостатейные”, куда вошли верхи посада, богатые купцы, ремесленники, горожане интеллигентных профессий, а во вторую гильдию включили мелких лавочников и ремесленников, которые, кроме того, были объединены в цеха по профессиональному признаку. Все остальные горожане в гильдии не вошли и подлежали поголовной проверке с целью выявления среди них беглых крестьян и возвращения их на прежние места жительства.

Деление на гильдии оказалось чистейшей фикцией, ибо проводившие его военные ревизоры думали прежде всего об увеличении числа плательщиков подушной подати. Поэтому число членов гильдий стало увеличиваться за счет не только разночинцев, но даже нищих и деклассированных элементов. Почти сразу же фискальные цели городской реформы заслонили многие другие. Унификация сословного строя города не привела к установлению прогрессивных форм налогообложения, что в принципе могло бы способствовать активизации торгово-промышленной деятельности в них. Крайне важно, что Петр оставил неизменной прежнюю систему распределения налогов по “животам”, когда наиболее состоятельные горожане были вынуждены платить за десятки и сотни своих неимущих сограждан. Этим самым консервировались средневековые социальные структуры и институты, что, в свою очередь, резко тормозило процесс вызревания и развития капиталистических отношений в городах.

Столь же формальной стала и система управления городами, во главе которой Петр поставил Главный магистрат, руководивший подчиненными ему магистратами других городов. Но эти магистраты ни по существу, ни по ряду формальных признаков не имели ничего общего с магистратами западноевропейских городов — действенными органами самоуправления. В сущности, в результате городской реформы был создан чисто бюрократический механизм управления, а представители посада, входившие в состав магистратов, рассматривались как чиновники централизованной системы управления городами, и их должности были даже включены в Табель о рангах. Судопроизводство, сбор налогов и наблюдение за порядком в городе - вот и все основные нрава, предоставленные магистратам.

Социальные преобразования коснулись и той части населения России, с которой, казалось бы, все было ясно, - крепостных крестьян. Петровская эпоха привела к слиянию в единое сословие крепостных крестьян и холопов. Как известно, холопство — институт, близкий по своим чертам к домашнему рабству, имевший тысячелетнюю историю и развитое право. Общая тенденция развития крепостного права шла в направлении распространения на крепостных крестьян многих норм холопьего права, что и являлось общей платформой для их последующего слияния. Этот процесс слияния усилился после Уложения 1649 г., юридически оформившего крепостничество. Но все же к петровскому времени холопы отличались от крепостных тем, что, работая на господина на барской запашке и в его хозяйстве, не были обложены государственными налогами, а, кроме того, значительная часть их — кабальные холопы - имели, согласно традиции, право выхода на свободу по смерти своего господина.

При Петре процесс сближения холопов и крестьян был резко усилен. Вначале были резко сужены возможности выхода холопов на свободу - они должны были, согласно указам, служить в армии.

Окончательный удар холопству был нанесен переписью душ в 1719—1724 гг., причем холопы были вначале переписаны, а затем, согласно указу 1723 г., были навсегда внесены в подушный оклад. Утратив признак бестяглости, холопы стали разновидностью крепостных крестьян и потеряли право на получение свободы.

То, что происходило в социальном строе России петровского времени (к описанным сюжетам следует прибавить введение штатов церковнослужителей, в результате чего не попавшие в штаты церковники признавались тяглыми; суровые разборы разночинцев с последующим распределением их в службы, оклады или богадельни; слияние монастырских, церковных и патриарших крестьян), свидетельствует о несомненной унификации сословной структуры общества, сознательно направляемой рукой реформатора, ставившего цель создания так называемого “регулярного государства”, которое можно охарактеризовать как самодержавное, военно-бюрократическое и полицейское.

Последнее особенно отчетливо проявилось в создании такого внутреннего режима, при котором действовал ряд ограничений. Наиболее важных из них можно выделить три: ограничения в передвижении по стране, свободы в выборе занятий и, наконец, ограничения социальных перемещений, перехода из одного “чина” в другой. Все эти ограничения, особенно социальной направленности, были обусловлены традиционными принципами сословной и государственной политики и допетровского времени. В сохранении и упрочении сословных монополий, пресечении попыток представителей низших сословий приобрести привилегии высших власти видели основу правопорядка, справедливости и процветания народа.

Но при этом нужно отметить, что в допетровское время сильно сказывалось влияние обычаев, сословные границы были размыты, пестрота средневекового общества давала его членам, особенно тем, кто не был связан службой, тяглом или крепостью, неизмеримо большие возможности реализации личности, чем регулярность общества Петра.

Именно этим отличалось петровское время от предшествующего. Для законодательства Петра характерна более четкая регламентация прав и обязанностей каждого сословия и соответственно этому — более жесткая система запретов, касающихся вертикального перемещения.

Огромное значение имела в этом процессе податная реформа. Введение подушной подати, которой предшествовала перепись душ мужского пола, означало установление порядка жесткого прикрепления каждого плательщика к тяглу в том месте, где его записали в оклад. Уже это само по себе затрудняло выход из платежной общины для перемены статуса. Чтобы не парализовать хозяйственную жизнь городов, правительство указом от 13 апреля 1722 г. разрешило помещичьим крестьянам с уплатой огромного налога записываться в посад, не прерывая отношений зависимости с помещиком. Закон, разрешая крестьянам торговать, гарантировал помещику власть над крепостным. Тем самым он как бы удлинял цепь, на которую был посажен так называемый “торгующий крестьянин”. Подобное же было сделано с крестьянами-отходниками, работавшими на мануфактурах. Социально-экономическое значение подобного “соломонова” решения было очевидно: эксплуатируемый капиталистическим способом на капиталистическом предприятии такой отходник, получив жалованье, превращал его в оброк, который отдавал своему помещику.

Для петровского времени характерно проведение крупных полицейских акций долговременного характера. Наиболее серьезной из них следует признать размещение в 1724—1725 гг. армейских полков на вечные квартиры в местах, уездах, губерниях, где для них собиралась подушная подать, и связанные с этим полицейские функции армейских командиров.

Другой полицейской акцией, осуществленной при Петре, было введение паспортной системы. Без установленного законом паспорта ни один крестьянин или горожанин не имел права покинуть место жительства. Нарушение паспортного режима (утеря, просрочка паспорта, выход за пределы территории, разрешенной для посещения) автоматически означало превращение человека в преступника, подлежащего аресту и отправке на прежнее место жительства.

Таков был экипаж корабля Петра. Теперь наконец зададимся последним вопросом: куда же плывет этот корабль? Каковы же цели его царственного шкипера?

Полтавская победа позволила перехватить инициативу, которую Петр развил, укрепив свое положение в Ингрии, Карелии, заняв Лифляндию и Эстляндию, а затем вступил в Германию, где при содействии Дании, Саксонии, отчасти Пруссии и Ганновера было начато наступление на шведские владения в Померании. В течение неполных шести лет союзники вытеснили шведов из всех их заморских владений. В 1716 г. со шведской империей было навсегда покончено. Но в ходе раздела ее владений отчетливо проявились изменившиеся под влиянием блистательных побед на суше и на море претензии России.

Во-первых, Петр отказался от прежних обещаний союзникам ограничиться старыми русскими территориями, отторгнутыми шведами после Смуты начала XVII в., - Ингрией и Карелией. Занятые силой русского оружия Эстляндия и Лифляндия уже в 1710 г. были включены в состав России. Резко усилившиеся армия и флот стали гарантией этих завоеваний.

Во-вторых, Петр начиная с 1712 г. стал активно вмешиваться в германские дела. Поначалу это было связано с борьбой против шведов в Померании, Голштинии и Мекленбурге, а затем, после изгнания их из Германии, Петр стал поддерживать (в том числе вооруженной рукой) претендовавшего на абсолютистскую власть мекленбургского герцога Карла-Леопольда, вступил в активные переговоры с Голштинией — соседним и враждебным Дании государством. “Мекленбургский”, “голштинский”, а также “курляндский” вопросы стали источниками повышенной напряженности на заключительной стадии Северной войны и даже после ее окончания, ибо Петр, властно вмешиваясь в германские дела, борясь с чуждыми ему влияниями Англии, Франции и Дании, с 1709 г. повел своеобразное “брачное наступление” в Европе: в 1709 г. племянница Петра Анна Ивановна стала герцогиней Курляндской, а ее сестра Екатерина — герцогиней Мекленбургской, сын Алексей был женат на принцессе Шарлотте-Софии Волфенбюттельской, а старшая дочь Петра стала невестой, а после смерти Петра - женой Голштинского герцога Карла-Фридриха.

Ништадтский мир 1721 г. юридически оформил не только победу России в Северной войне, а также приобретения России в Прибалтике, но и рождение новой империи - связь между празднованием Ништадтского мира и принятием Петром императорского титула прямая. Возросшую военную мощь русское правительство использовало для усиления влияния в районе Балтики. Несомненным успехом русской дипломатии стало заключение союзного договора со Швецией, а активное муссирование “голштинского вопроса” позволяло России влиять как на положение Швеции, чья королевская династия была связана с голштинскими владетелями, так и на Данию, от которой Россия добивалась отмены зундской пошлины при проходе кораблей через проливы. После смерти Петра продолжавшееся усиление притязаний России в Голштинии поставило ее на грань войны с Данией.

Следует отметить, что Петром двигали не только политические мотивы, стремление добиться влияния в Балтийском регионе, но и экономические интересы. Меркантилистские концепции, которые разделял Петр, требовали активизации торгового баланса, вынуждали добиваться превосходства вывоза над ввозом, расширять рынки сбыта отечественных товаров. Можно говорить о доминанте торговой политики в общей системе внешней политики России после Ништадтского мира.

Суммируя вышесказанное, отметим, что в ходе петровского царствования произошла серьезная метаморфоза внешней политики: от решения насущных задач национальной политики Россия перешла к постановке и решению типично имперских проблем.

При Петре были заложены основания имперской политики России XVIII—XIX вв., начали формироваться имперские стереотипы.

Н. И. Павленко, доктор исторических наук. Феофан Прокопович
А. Дегтярев, доктор исторических наук. О Государственном флаге России
Полтавская битва и ее историческое значение
А. Шумилов. Русские первопроходцы
Афины при Перикле
Повесть о начале царствующего града Москвы
А. П. Богданов, кандидат исторических наук. Летописцы рассказывают. "И сели насмерть"
С. О. Шмидт. "История государства Российского"
Александр I: личность и политика
Речь Александра II в Государственном совете 28 января 1861 г.
Внешняя политика России 60-90 гг. XIX в. (документы, комментарии)
Об усовершенствовании государственного порядка. Высочайший манифест от 17 октября 1905 г.