А. П. Богданов. - Летописцы рассказывают. «И сели насмерть» [Библиотека "Халкидон"]

Библиотека “Халкидон”

___________________

А. П. Богданов, кандидат исторических наук

Летописцы рассказывают

«И сели насмерть»

Зима 1634 года принесла России тяжелые испытания. Пылали разоренные Крымской ордой южные окраины. С запада наступали закаленные в Тридцатилетней войне полки короля Владислава. Повторение страшных лет интервенции казалось неизбежным. Близ Дорогобужа армия Владислава, королевича Казимера, коронного и литовского гетманов ненадолго свернула с кратчайшего на Москву пути, чтобы взять небольшую крепость Белую.

А пошел король «к городу Белой, слышав про то, что на Белой в городе небольшия люди, и хотя… город Белую взять, и осадных людей (защитников города. — А. Б.) страхом и своим многолюдством устрашить, и иными своими прелестьми прельстить, и на то осадных людей привесть, чтоб, устрашася ево злохищнова умыслу, город здали.

И с тем к осадным людем з большими грозами розных полковников и всяких чиновников посылает, чтоб город здали не дожидаяся ево королевского гневу. А будет они города не здадут – и король велит над городом всякими обычаи промышлять, возьмет город безо всякия мешкоты, а воеводе вашему и всем грацким сидельцом — всем будет без пощады смерть, чтоб не дожидаяся на себя королевского гневу город здали!

А по государеву указу на Белой был стольник и воевода князь Федор Федорович Волконской, а с ним дворяне, и дети боярские, и стрельцы, и казаки, и тутошныя белския и уездныя люди. И стольник и воевода князь Федор Федорович, и дворяне, и дети боярские, и всяких чинов люди, видя такое злое королевское ухищрение, и над городом промысл, и всяческие ево прелести, прося у Бога милости и у Пречистыя Богородицы и у московских чюдотворцев помощи, не устрашаяся ево королевского промыслу и не смутився на ево прелесть, устремився на смерть.

И уцеломудришася на то, нежели им всем за святыя Божия церкви, и за православную веру, и за государево крестное целованье во граде помереть, ниже королевских гроз устрашитися или на приказы ево прелститца.

И помоляся на том все единодушно и межу себя целовали святый и животворящий крест Господень. И прося у Бога милости, засыпав врата градская, и сели насмерть».

Так писал в начале 1660-х годов русский летописец, выдающийся воевода и государственный деятель боярин князь Ф. Ф. Волконский-Меринов. Среди множества крупных событий «бунташного века», в которых довелось участвовать и играть не последнюю роль князю, жизнь коего склонялась уже на седьмой десяток, он недаром особо выделил «бельское сидение». В военную историю России, богатую небывалыми подвигами, гарнизон крепости Белая вписал одну из уникальных страниц. Большая заслуга в этом принадлежала самому князю.

Еще весной 1633 года в разгар боев под Смоленском Волконский развернул партизанскую войну против королевской армии. Его отряды под предводительством дворян и стрельцов, казаков и крестьян вели бои по всему Смоленскому и Велижскому уездам. При поддержке местного населения они уничтожали обозы и громили карательные отряды, приводя в Белую по нескольку десятков пленных и принося важные сведения, немедленно отсылавшиеся князем в Москву. Бельские воины помогали крестьянам уходить с захваченных интервентами земель в Россию. Многие беглецы вступали в отряды, которые Волконский вооружал и обучал. Вскоре они стали побеждать профессиональных солдат в открытом бою.

Владислав не случайно пошел на Белую со своими главными силами. Казаки и отряд полковника Петровского, посланные королем в Бельский уезд, понесли большие потери и были отброшены. Силы Владислава были хорошо известны в Белой. «Проходцы» — военные разведчики Волконского — исправно сообщали князю о составе и боеспособности немецких, польских и литовских полков, более чем десятикратно превосходивших численность «бельских сидельцев». Победоносная армия Владислава пришла под Белую, имея для сокрушения деревянных стен более 150-ти орудий, пушек и мортир, стрелявших бомбами до 5 пудов весом. Город располагал примерно двумя десятками малокалиберных пушек и пищалей. Тем не менее князь Волконский на предложение короля сдаться ответил, что «Шеин ему не в образец!» Лучшие силы русской армии во главе с боярином и воеводой М. Б. Шеиным после упорного сопротивления капитулировали под Смоленском.)

Ответ сей показался шляхте весьма рыцарским, и литовский канцлер князь Радзивилл велел его записать. Весь опыт ведения войн свидетельствовал, что гибель бельского гарнизона неизбежна. И летописец, умудренный своей многотрудной жизнью, не останавливается на военной стороне дела, хотя она могла послужить лишь к чести его и славе. Из многочисленных взаимосвязанных событий и фактов он выбрал главное: единодушную решимость всех защитников крепости, без различия сословий и званий, не склониться перед врагом.

Люди, готовые пожертвовать собой и своими родными за правое дело, устремились на неизбежную смерть и вырыли пороховой погреб, чтобы взорвать крепость. Именно к высоте духа, подвижничеству защитников Белой сводит свой рассказ автор Летописца. Он недаром употребил здесь слово «целомудрие», объединяя земного воина и святого подвижника: с древнейших времен подвигом на Руси называлось лишь деяние, связанное с забвением личного во имя общего, земного во имя духовного.

Племена славян, писал в VI веке автор византийского «Стратегикона», сходны по своему образу жизни, своим нравам, своей любви к свободе; их никоим образом нельзя склонить к рабству или к подчинению в своей стране. Решение защитников Белой «сесть насмерть» стало выражением нового патриотического подъема, начавшегося в «Смутное время» и во многом определившего развитие Российского государства в XVII столетии.

Самым простым и убедительным способом летописец превращает решение маленького западного гарнизона в общерусское явление народного патриотизма. Вчитаемся внимательно в летописный рассказ.

«Король же Владислав, и королевич Казимер, и гетманы, и вся Поспалитая речь, и все чиновники розпыхався великими злобами облегоша град Белую со всех стран, поставя круг града многия остроги и земляныя городки и шанцы весь град окопаша.

И седоша у града по рву, и многие подкопы под град подведоша, и многими приступы приступаша со всех стран. Из болшова наряду по городу биша, и из верховова наряду всякими составными нарядами ядры в городе зажигая (нарядом называлась артиллерия вообще; большим нарядом — крепостные стенобойные пушки, верховым — бомбарды и мортиры навесного боя, стрелявшие многопудовыми «нарядными» бомбами, то есть ядрами, начиненными порохом. — А. Б.). И на многих приступах и руками грацкие стены зажигаше. И подкопами башни вырываша, и грацкие стены из пушек розбивая, и всякими злоухищными промыслы над градом вымышляху, как бы город взяти.

И воеводу и всех осадных людей за их жестокосердие смерти предати хотяху».

Летописный рассказ сильно отличается от сообщений 1634 года, которые «проходцы» князя Волконского доставляли в Москву. В своих «отписках» князь подробно рассказывал о подвигах дворян и стрельцов, казаков и крестьян, которые в жесточайшей схватке отразили первое наступление неприятеля и заставили его перейти к правильной осаде. Воевода оставил нам имена героев, днем и ночью совершавших смелые вылазки, «напуски» и «проходы» сквозь неприятельские ряды, взрывавших вражеские бастионы, засыпавших траншеи, отбивавших каждодневные штурмы. В Летописце же он сознательно отказывается от описания личных заслуг «бельских сидельцев», обобщенно, избегая деталей, представляет королевский «промысл».

Даже правительственная грамота 1634 года о «бельском сидении» приводила больше подробностей о происках неприятеля. Она сообщала, например, что «польский король Владислав, и королевич Казимир, и гетман Радивил с польскими и с литовскими людьми и с немецкими и с нарядом стояли под Белою в острожках и в шанцах в 24 местах, и к городу приступали, и из верхового и из стенного наряда в город стреляли, и башни зажигали, и под город и под острог четыре подкопа подводили, и воду из озер выпустили, и городским сидельцам всякую тесноту чинили и многими приступы приступали» и т. д. Документы и записки современников свидетельствуют, что в ходе минной войны было засыпано землей не только множество неприятельских солдат, но и два королевских ротмистра. Планы немецких инженеров по строительству мощной наступательной фортификационной системы постоянно срывались: горстка защитников Белой не позволяла огромной армии вести осадные работы. Наступательный порыв королевских войск спустя несколько недель кровавых боев захлебнулся в залитых весенним половодьем окопах.

Сдержав свой гнев, Владислав решил оставить Белую (город его солдаты уже окрестили «Красным») и вновь двинуть свою армию на восток, к Москве. Оставшиеся в живых защитники Белой были спасены. Никто не мог бы упрекнуть выдержавший невиданную осаду, смертельно уставший и израненный гарнизон, узнавший о планах короля от пленных, откажись он от преследования врага. Но люди Волконского вновь устремились на смерть, единодушно бросившись на вражеские станы. В ночном бою король потерял лучший немецкий полк Вейгера, много знамен и пленных. Владислав более не мог отступить от Белой: он оставил бы под развалинами ее укреплений свою шляхетскую честь. Предстоял решительный штурм. Все «бельские сидельцы», от мала до велика, ждали его с оружием в руках. «И мая в 1 день, — гласит документ, — на первом часу дня взорвало подкопами городовую да острожную башню. И теми вырванными и иными розными месты польские и литовские люди к городу приступили. И Божиею милостию и государевым... счастием на приступех и на вылазкех польских, и литовских, и немецких людей многих побили, и языки, и знамена, и барабаны, и трубки (трубы, горны. — А. Б.), и мушкеты, и протозаны, и нарядныя ядра поимали, а взяли языков капитанов, и польских, и литовских, и немецких людей 112 человек, и от города и от острога польских и литовских людей отбили».

В противность всему опыту ведения войн, армия, многократно превосходящая численностью, выучкой и вооружением, была разгромлена маленьким гарнизоном Белой и отброшена с занимаемых ею позиций. Но летописец невозмутимо описывает эти события как должный результат единодушия «осадных сидельцев», закономерную, а не уникальную победу силы духа над силой оружия.

«И милосердием же Божиим, и Пречистыя Богородицы помощию, и московских чюдотворцов молитвами, никакими своими вымыслы города не взяша. А под городом на приступех и на выласках у короля многих польских, и литовских, и немецких людей побиша, а иных живых в город поимаша. И стоял король под городом 8 недель и 3 дня. И видя то, что многих у себя в полкех людей потерял, а города не взял и никоторою прелестию не прельстил, отиде от города.

И стольник и воевода князь Федор Федорович Волконский, и головы (командиры дворянских и стрелецких отрядов. — А. Б.), и дворяне, и дети боярские, и сотники, и стрельцы, и все осадные сидельцы за то свое мужество и твердостоятельную службу пожалованы».

Летописец не уточняет результатов бельской обороны, переломившей ход большой войны. Уже во время осады города Владислав отказался от своих притязаний на русский престол. В боях с гарнизоном Волконского король убедился в том, что позже выделит в своем рассказе летописец, — русские не покорятся завоевателю. Теперь король стремился лишь удержать завоеванное в «Смутное время» и добиться от перепуганных московских бояр ежегодной дани за свой «отказ» от престола. Отступая от Белой, Владислав утратил и эти надежды. Спасая свою честь, он просил лишь развалины города Белая, отдавая за них многолюдный укрепленный город Серпейск. Благодаря подвигу «бельских сидельцев», Россия получила 20-летний Поляновский мир.

Князь Волконский должен был эвакуировать Белую, оставив на польской стороне всех крестьян и горожан, вместе с ним бившихся против королевских войск. Он получил указ из столицы и, … наградив всех оставшихся в живых крестьян и горожан, со своей грамотой отправил их в Москву, требуя от властей всяческого содействия героям Белой, всем 47-ми мужикам с семьями и семьям погибших. И быть бы князю за нарушение мирного договора в великой опале, да государь Михайло Федорович сказал тогда: «Что послал — то сделал добро!» И велел поверстать (поверстать — наделить землей, окладом и пр.) всех мужиков в вяземские поместные казаки, а командиру их Афанасию Суханову быть вяземских казаков атаманом.

В то время, когда королевская армия с позором шла на запад, люди Волконского въезжали в Москву, торжественно встречаемые боярами и народом. И хотя не все герои, как указывает летописец, были пожалованы властями, народ многие десятилетия чтил «бельских сидельцев», воздавая каждому из них заслуженное уважение. Оборона Белой, представленная в летописи старого князя, стала примером патриотизма и для потомков.

Была ли закончена летопись Ф. Ф. Волконского, мы не знаем. В 1662 году услуги старого князя вновь потребовались Российскому государству. С тремя полками московского гарнизона он «плавною ратью» спешно отправился на восток, где пламя войны охватило огромный район от Астрахани до Урала. В начале 1665 года воевода был посмертно награжден за «крепкие бои» и стремительные походы от Казани до Уфы и Мензелинска, за установление «мира и тишины» на огромной территории «Российского благословенного царствия».

Но рукопись князя не пропала. Яркие статьи его летописи привлекли внимание группы талантливых книжников, объединившихся в последней четверти XVII века вокруг патриарших приказов и Чудовского монастыря. Они включили наиболее важные отрывки сочинения Федора Федоровича в другой замечательный памятник — Летописец 1686 года. Это историко-публицистическое сочинение, вобравшее в себя события социально-политической истории России XVII века от вступления в Тридцатилетнюю войну (1632) до Вечного мира с Польшей (1686), дошло до нас в составе обширных летописных сводов, ведущих историческое повествование с древнейших времен. Там лаконичный рассказ Волконского о подвиге «бельских сидельцев» занял подобающее ему место среди драматических событий российской и мировой истории.

Источник: А. П. Богданов. Летописцы рассказывают. «И сели насмерть» // Русская речь, 1989, № 4 (июль-август). С. 100-106.

Рекомендуем также:

О. Р. Бородин. Византийская Италия в борьбе за независимость
Митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир (Иким). Святой Александр Невский как полководец и дипломат
Император Александр Третий - Царь-миротворец
Ксения Кривошеина. "Белая роза" и Резистанс
Манифест 19 февраля 1861 г.
А.Н. Муравьев. Патриарх Иоасаф II
Повесть о взятии Царьграда крестоносцами в 1204 году
Повесть о смерти воеводы М. В. Скопина-Шуйского
Повесть о стоянии на Угре
Повесть о Темир Аксаке
Повесть о Шевкале
Б. В. Сапунов. О почитании книжном
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Иоасаф I (1634-1640)
Слово о погибели Русской земли
Г. Щуцкая. Слава русской старине!