Библиотека “Халкидон”

___________________

Суд им давно готов

(2 Петр 2:3)

О вероучении и пастырской практике священника Георгия Кочеткова

Оглавление

Иерей Александр Прокопчук

Преподаватель ПСТБИ

О некоторых особенностях новозаветной экзегезы священника Георгия Кочеткова

Хотя изложение и толкование событий новозаветной истории в книге “Идите, научите все народы” (М., 1999) представляет собой по большей мере заимствования из ряда разнообразных источников, о. Георгий предлагает и собственные — уже самостоятельные — экзегетические опыты. Обратимся к ряду таких мест.

На с. 265 катехизиса читаем: “В окончательном вероучительном заключении об изначальном Богосыновстве Иисуса были синтезированы предания, коренящиеся как в иудейском понимании отношения Отец - Сын, так и в эллинистическом понимании богозачатия. Иисус — Сын Божий от начала. Он — Сын Божий не потому, что Он Христос, а скорее наоборот, Он Христос потому, что Он - Сын Божий. Но где берет начало это именование Иисуса Сыном Божиим? Анализ ветхозаветных и мессианских традиций показывает, что они не могли быть непосредственным источником такого Его именования. Следовательно, этот источник надо искать в духовном свидетельстве и самосознании Самого Иисуса”.

Однако, простое обращение к ветхозаветной традиции избавит нас от таких “исканий”. Согласно библейско-мессианской традиции Мессия является Царем, и этого Царя называют также Сыном Божиим. Речь здесь идет о том, что Божьему Избраннику усвояется особое представительство и служение. Об этом свидетельствует, например, Псалом 2, изначально предназначенный для прославления только что взошедшего на престол царя: “Господь сказал Мне: Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя” (Пс 2:7). В Псалме 88 мы читаем: “Он [Давид] будет звать Меня: Ты отец мой... и Я сделаю его первенцем, превыше царей земли” (Пс 88:27-28). Пророк Нафан в свою очередь говорит о потомке Давида: “Я буду ему отцом, и он будет Мне сыном; и если он согрешит, Я накажу его” (2 Цар 7:14).

Но за этим значением очевидно проглядывает и еще одно. Иисус Христос — одновременно и сын Давида, и Сын Божий. Именно в Нем окончательно исполнилось обетование Господа Давиду. Псалмы, являясь органичной частью Ветхого Завета, далеко опережают ветхозаветный контекст, непосредственно указуя на пришествие Христа. Так, в приведенном Псалме 2 Бог говорит царю: “Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя”, а в Псалме 109: “Из чрева прежде денницы подобно росе рождение Твое” (Пс 109:3)

Переходя к событиям Пятидесятницы, мы встречаем следующее объяснение “дара языков”, полученного апостолами (с. 477): “Этот язык, вероятно, мог быть уподоблен языку детей и младенцев, на котором они могут выразить все для них нужное, еще не зная, как следует, ни одного конкретного человеческого языка. На Пятидесятницу же выявился и у взрослых такой метачеловеческий и общечеловеческий язык, который связан с вдохновением и становится понятным человеку лишь настолько, насколько он сам может воспринять действия Духа Божьего... Поэтому уверовавшие иудеи сразу все поняли и сразу все увидели… Они говорили на великом языке известного всем нам Духа полного Единства с Богом и ближними… Внешне он есть такое психофизическое явление, которое можно видеть у современных пятидесятников, которое было и в первохристианских общинах”.

Обращение к глоссолалии пятидесятников здесь представляется совершенно необоснованным и просто бессмысленным (точно так же, как для того, чтобы понять жизнь апостольской Церкви нет никакой необходимости обращаться к опыту, иначе говоря — видеть, протестантов, у которых нет икон, уставного богослужения и т.п.). По апостолу Павлу, описывающему глоссолалию в 1 Кор, “язык” (14:2,4,6) - это общепринятый греческий термин, означающий именно национальные наречия. Стихи 14:10-11, 21 подтверждают, что апостол Павел говорит об иностранных языках: “Сколько, например, различных слов в мире, и ни одного из них нет без значения. Но если я не разумею значения слов, то я для говорящего чужестранец, и говорящий для меня чужестранец... В законе написано: иными языками и иными устами буду говорить народу сему; но и тогда не послушают Меня, говорит Господь”. Объяснение глоссолалии как говорения на иностранных языках мы встречаем у Оригена, святителей Кирилла Иерусалимского, Иоанна Златоуста, Григория Назианзина (подробнее см. у свящ. М. Фивейского “Духовные дарования в первоначальной христианской Церкви”. М., 1907. С. 108-113). По словам священномученика Иринея Лионского, “ученики воспели песнь Богу на всех языках”. А блаженный Августин пишет об этом так: “В Пятидесятницу каждый из апостолов говорил языками всех народов, указывая, таким образом, на единство Вселенской Церкви, имеющей распространится среди всех народов и, таким образом, говорить на всех языках”.

Современные нам комментарии также не принимают толкование глоссолалии как некой экстатической речи: “Характерно, что Ириней (Против ересей, 5.6.1), который упоминает о своем личном опыте присутствия на глоссолалиях в церкви, пишет о глоссолалии именно как о говорении на иностранных языках. На этом фоне серьезного внимания заслуживает попытка понять текст ап. Павла как описывающий ту же ситуацию, что и в Деяниях, т.е. говорения на иностранных языках... Павел в 1 Кор 14 мог говорить о необходимости присутствия на глоссолалии переводчика с незнакомого, но человеческого языка, а не интерпретатора невразумительной речи” (Левинская И.А. Деяния апостолов. Главы I — VIII. Историко-филологический комментарий. М., 1999. С. 116).

Дальше у о. Георгия Кочеткова читаем (с. 479): “Когда апостолы были исполнены Духом Святым, они и соединились в Духе не только между собою, но и с теми, чье сердце к ним было открыто. Поэтому все те, кто перечисляется, — парфяне, мидяне, эламиты и прочие… уже были взаимопроникновенны в Духе, они по некоему единству Веры и Любви, уже вполне понимали друг друга. Это был дар и плод Духа”. Понятно, что, придумав историю о том, как “каждый из собравшихся слышал какую-то речь, какие-то не очень понятные высказывания, выраженные на каком-то особом, внешне, может быть, на несвязном, нелогичном, недискурсивном языке” (с. 476), о. Георгий был вынужден придумать и то, как эту “речь” поняли окружающие.

В конце проповеди в день Пятидесятницы апостол Петр призывает своих слушателей: “Покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов; и получите дар Святаго Духа” (Дн 2:38). Итак, Святой Дух может быть получен только лишь после Крещения. Каким образом Он появился у собравшихся до этого, остается непонятным.

Здесь не только свобода фантазии, но и непонимание фундаментальной аксиомы Нового Завета. Дух — это дар Христа (Ин 16:14-15; Дн 2:33: “Он, приняв от Отца обетование Святаго Духа, излил то, что вы ныне видите и слышите”; Рим 9:10: “Если же кто Духа Христова не имеет, тот и не Его”; 1 Кор 12:13: “Ибо все мы крестились одним Духом в одно тело... и все напоены одним Духом”. Не понимая этого, о. Георгий пишет (с. 466): “Еще до того, как человек приходит ко Христу и становится полным членом Церкви, он уже должен знать и исполнять Закон Божий, он должен, как говорится в Послании к Евреям, иметь его в навыках всех чувств, мыслей и дел своих, он должен научиться различать через него, где добро, а где зло”. Но в Послании к Евреям этот дар наличествует лишь у совершенных христиан, “у которых чувства навыком приучены к различению добра и зла” (Евр 6:14). А потому во 2 Кор 3:1-18 апостол Павел (ссылаясь на Иер 31:33: “Вложу законы Мои в мысли их, и напишу их на сердцах их”) приводит различия между ветхим человеком, для которого закон написан на каменных скрижалях, и новым, которому закон в сердце дан Духом Святым.

Внутренне противоречат друг другу и приводимые в разных местах катехизиса объяснения смысла самого события Пятидесятницы. Если на с. 471 о. Георгий пишет: “Возрождение духовной личности, личность в отношениях людей с Богом – вот особенность новозаветной Пятидесятницы”, то на с. 510 мы читаем: “Пятидесятница есть рождение личности человека для вечной, истинно духовной жизни”. Очевидно, что между “рождением” как появлением того, что вообще не существовало и “возрождением” как обновлением, рождением вновь (см. Ин 3:3-7) — принципиальная разница.

Вообще, труд о. Георгия напоминает наспех составленное студенческое сочинение, в котором приводимые цитаты противоречат одна другой. Вот еще один наглядный пример (с. 279): “Все четыре наши Евангелия ассимилировали в себя и иудейские религиозно-мистические традиции, и эллинистическую моральную и эмоциональную культуру с элементами греческой философии - и диалектики греческого мифа”. И здесь же через несколько предложений: “В Евангелиях мы имеем то, что в Церкви было передано святым апостолам и евангелистам. Они передали это нам (что очень важно) как свидетельство единства Священного Церковного Предания, а через него — и Священного Божественного Предания, от апостольских времен и до наших дней”. То, что между вышеприведенными “фантастическими представлениями” (по словам о. Л. Буйе) “неортодоксальной” критики Нового Завета Бультмана и его последователей и взглядами Церкви на Свящ. Писание как на богодухновенный текст, созданный самими апостолами, не может быть ничего общего, о. Георгию увидеть не удалось.

Впрочем, на с. 480 мы обнаруживаем, что о. Г. Кочетков вряд ли читал книгу Деяний святых апостолов целиком. Он пишет: “Вообще же надо знать, что в книге Деяний даны подряд пять керигматических проповедей (см. еще 3:12-26; 4:9-12; 5:29-32; 10:34-43), которые принадлежат апостолу Петру, и лишь шестая (Дн 13:16-41)— апостолу Павлу. Эта проповедь в афинском ареопаге. Она также керигматическая с той только разницей, что ап. Петр всегда обращается к иудеям, а ап. Павел - к язычникам”. Следует заметить, что о. Георгий здесь, мягко говоря, заблуждается. Проповедей апостола Павла в книге Деяний не одна, а девять! Есть здесь еще и речь святого Стефана, которая занимает целую главу (7). При этом речь в Ареопаге находится в 17 главе, а не в тринадцатой, как пишет о. Георгий. В 13:16-41 мы встречаем проповедь в синагоге Антиохии Писидийской. Кроме того пять из девяти проповедей апостола Павла в книге Деяний обращены к иудеям.

О жизни апостольской Церкви о. Георгий замечает (с. 509): “Ни у кого из членов Церкви сомнения в спасении не было”. Здесь с о. Георгием также согласиться нельзя. Сам апостол Павел писал о себе: “Братия, я, простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести высшего звания Божия во Христе Иисусе” (Флп 3:13-14). В своих посланиях он многократно пишет о его надежде на спасение своих адресатов (1 Фес 2:19, 3;13; 2 Фес 2:13-15; 1 Кор 1:8; 1 Кор 1:7,14; 5:3,10; Флп 2:16 и т.д.). Но ни разу в Новом Завете мы не встретим указания на абсолютную прижизненную уверенность в своем спасении, такая убежденность появилась лишь в учениях протестантов.

К сожалению, несмотря на существующую в последние десятилетия свободу церковного слова, на сегодняшний день еще не создано пособия, излагающего современным, доступным языком и при этом на достаточно высоком уровне основы Православной веры. Поэтому понятно (и похвально) желание свящ. Г. Кочеткова выполнить эту непростую задачу. Однако, как только о. Георгий предлагает свое объяснение значимых событий или положений Священной Истории, сразу бросается в глаза весьма слабое знание им новозаветных текстов и библейского богословия.

Рекомендуем также: