В 2006 году был опубликован текст так называемого «Евангелия от Иуды», вызвавший сенсацию во всем мире. Древняя рукопись, найденная в конце XX века, взбудоражила умы исследователей и многих смутила. Кто-то провозгласил ее недостающей книгой Нового Завета, кто-то безусловно отверг и назвал подделкой — и многие решили, что Церковь скрывала от мира существование текста, написанного Иудой. А недавно по Первому каналу российского телевидения был продемонстрирован фильм производства National Geographic, провозглашающий «Евангелие от Иуды» чуть ли не утраченной книгой Нового Завета.

Что же на самом деле представляет собой эта рукопись, надписанная именем предавшего Христа апостола, и есть ли какая-то связь между новой находкой и известными повествованиями о жизни Господа?

Текст «Евангелия от Иуды» содержится в написанном на коптском языке папирусном кодексе, в котором содержатся и некоторые другие неканонические произведения — такие как «Послание Петра к Филиппу», «Иаков», Аллогенес и другие. Судьба этого кодекса почти детективна. Обнаружен он был еще в 1983 году, но из-за противодействия прежнего хозяина долгое время не мог быть опубликован, и только в 2001 году его наконец удалось выкупить благодаря содействию Национального Географического Общества (National Geographic Society). Сразу же была создана международная рабочая группа ученых во главе с видным коптологом, профессором Женевского университета Родольфом Кассером. Участники проекта за пять лет смогли прочесть, перевести и прокомментировать текст, а затем и опубликовать его, в том числе в интернете. Исследователи считают кодекс подлинным, датируют его примерно 300 годом от Р. Х. и полагают, что коптский текст является переводным и отражает не дошедший до нас греческий оригинал II века. Компетентность участников проекта является общепризнанной. И все-таки хотелось бы поставить ряд вопросов.

Триста лет, или Научная фантастика наших дней

Во-первых, каковы основания для столь ранней и точной датировки, как «около 300 года»?

Палеография — наука, занимающаяся исследованием древних манускриптов — может здесь помочь, только если есть корпус точно датированных рукописей, к которым можно привязать исследуемую находку. Между тем вплоть до 821–823 годов мы не имеем датированных коптских рукописей! Поэтому ученым приходится действовать методом аналогии с греческими почерками, несомненно, влиявшими на коптское письмо, поскольку греческая палеография гораздо более разработана, чем коптская.

Тот тип письма, которым написано «Евангелие от Иуды», активно употреблялся в IV–VI веках. Поэтому гораздо более целесообразной, с научной точки зрения, была бы осторожная расплывчатая датировка IV–V веками — и действительно, другие исследователи склонны по палеографическим данным датировать эту рукопись временем около 400 года. Нет никаких серьезных палеографических оснований для столь точной даты — «около 300 года». Подобная дата может быть вызвана погоней за сенсацией и подспудным стремлением переместить рукопись почти в III век — специально как можно ближе к апостольским временам.

Конечно, исследователи ссылаются на радиоуглеродный метод, который датирует рукопись «Евангелия от Иуды» между 220 и 340 годами — однако, как предупреждал даже сам основатель этого метода Либби, подобный анализ дает серьезные погрешности (от 70 до 300 лет!) для всех короткоживущих растительных образцов, таких как лен, злаки и, конечно, папирус.

Во-вторых, утверждение, что коптский текст является переводом с греческого оригинала II века, тоже не имеет оснований. Ведь для определения переводного характера памятника требуется либо наличие слов, явно заимствованных из языка оригинала и нетипичных для языка перевода, либо калькирование синтаксических конструкций, либо наличие лексических калек. Но, к сожалению, словарь коптского языка и так содержит множество греческих заимствований — поэтому, с точки зрения словаря, здесь мало перспектив для серьезных находок.

И таким образом, датировка текста «Евангелия от Иуды» началом IV века от Р. Х. никак не может быть признана удовлетворительной.

Хорошо забытое старое?

Остаются лишь два критерия датировки — само содержание древнего кодекса и свидетельства современников о нем. И такое свидетельство о существовании «Евангелия от Иуды» приводит знаменитый исследователь сомнительных религиозных течений II века — святитель Ириней Лионский в 31 главе I книги «Против ересей». Уже по этому описанию видно, сколь смутная и запутанная история содержится в тексте, приписанном Иуде:

«...Другие опять говорят, что Каин происходит от высшей силы, и Исава, Корея, Содомлян и всех таковых же признают своими родственниками, и поэтому они были гонимы Творцом, но ни один из них не потерпел вреда, ибо Премудрость взяла от них назад к себе самой свою собственность. И это, учат они, хорошо знал предатель Иуда, и так как он только знал истину, то и совершил тайну предания, и чрез него, говорят они, разрешено все земное и небесное. Они также выдают вымышленную историю такого рода, называя Евангелием Иуды».

Если бы в найденном и опубликованном тексте «нового Евангелия» были найдены фрагменты, хотя бы приблизительно соответствующие приведенной выше цитате, вопрос можно было бы считать решенным — да, это тот самый греческий текст, который был известен святителю Иринею, просто нам он достался поздно и в переводе. Но в «Евангелии от Иуды» нет никакой генеалогии, не сказано ничего о «взятии» чего-либо Премудростью, не говорится о «тайне предания» Христа и, тем более, о «разрешении земного и небесного». Конечно, можно сослаться на то, что до нас дошли лишь фрагменты текста, а все недостающее содержится в несохранившихся частях. Но с таким же успехом можно говорить о том, что, поскольку мы не находим в античных городах телефонных проводов, древние римляне пользовались мобильными телефонами.

Поэтому не исключено, что «Евангелие от Иуды» — всего лишь коптский новодел IV века. И как невозможно опровергнуть существование греческого оригинала II века, так нельзя его доказать. Ситуация, с точки зрения источниковой базы, — патовая, и разрешить ее сможет только находка греческого оригинала (если таковой вообще был).

Но даже если «Евангелие от Иуды» было написано до 180 года (время, когда святитель Ириней уже писал свои книги) и на греческом языке — то, с точки зрения истинности найденного недавно текста, это не меняет ничего. Действительно, временная дистанция между 33 и 180 годами — солидная, целых 150 лет. Между тем все четыре канонических Евангелия были написаны в I веке, и это подтверждается рукописными свидетельствами. К примеру, самая древняя рукопись Евангелия от Иоанна датируется 20-ми годами II века — то есть свиток был написан всего через тридцать лет после того, как евангелист Иоанн, находясь в ссылке на Патмосе, в 95 году от Р. Х. написал: В начале было Слово (Ин 1:1).

Иными словами, даже если найденное недавно «Евангелие» и было тем самым текстом, который цитирует святитель Ириней — то пролить свет на историю Христа и предательства Иуды этот текст все равно никак не может. Настоящие Евангелия гораздо более достоверны — даже с точки зрения простой логики.

Откуда берутся Евангелия

Многие люди, считающие источником христианской веры только Писание и отвергающие (либо попросту не знающие) Предание — то есть всю историю Церкви, бывшую до них, привыкли к тому, что евангелий всего четыре. Именно такие люди и оказались потрясены тем, что, оказывается, существуют и другие евангелия, при этом представленные весьма древними рукописями. Учитывая тенденцию связывать истинность и достоверность текста с его древностью, не приходится удивляться, что мир оказался совершенно беззащитным перед апокрифами, поскольку давно утерял критерий истинности Священного Писания.

А критерий очень прост — сама по себе истинность книг Нового Завета основана на апостольском Предании, на ясной, очевидной апостольской проповеди, устной вначале и записанной лишь впоследствии: «Об устроении нашего спасения мы узнали не чрез кого другого, а чрез тех, через кого дошло до нас Евангелие, которое они тогда проповедовали (устно), потом же по воле Божией предали нам в Писаниях, как будущее основание и столп нашей веры», — пишет тот же святитель Ириней. Высокий авторитет евангелий во времена Иринея Лионского не подвергался сомнению даже еретиками: «Столь велика достоверность этих евангелий, что сами еретики воздают им свидетельство и, исходя от них, каждый старается подтвердить свое учение».

В Церкви Писание возникает из Предания и неотделимо от него. Примерно даже можно установить, кто, при каких обстоятельствах и для какой среды создал то или иное Евангелие:

— святой апостол и евангелист Матфей — в 40–50 годы I века для Иерусалимской Церкви;

— святой евангелист Марк, ученик святого апостола Петра, — в 40–50 годы I века для Антиохийской общины;

— святой евангелист Лука, ученик апостола Павла, — до 61 года I века для христиан из язычников;

— святой апостол и евангелист Иоанн — около 95 года I века для малоазийских Церквей.

Подобные датировки засвидетельствованы древними авторами, начиная от святителя Папия Иерапольского (II век). Но кто и когда засвидетельствовал, что именно Иуда написал это «Евангелие», да и когда бы он это успел сделать? Ведь почти сразу после того, как предал Учителя бывший ученик покончил с собой.

Внимательное прочтение «Евангелия от Иуды» показывает, что этот текст относится к большой группе тех апокрифических повествований, в которых осколки евангельской правды смешаны с буйным вымыслом, астрологическими суевериями и мифологическими фантазиями.

Всё наоборот

Соответственно, возникает следующий законный вопрос: можно ли верить «Евангелию от Иуды»?

Допустим, что сторонники теории о существовании греческого оригинала правы, и он действительно существовал, и это был именно тот греческий текст, с которым был знаком Ириней Лионский. Что этот предполагаемый текст нам дает для постижения исторической истины?

Ровным счетом ничего. Как заявил один ученый, считать, что «Евангелие от Иуды» открывает нам что-то фактическое об Иуде — все равно, что полагать, что документ, написанный чрез 150 лет после смерти Джорджа Вашингтона, открывает нам внутреннюю правду о Джордже Вашингтоне. Дело в том, что этот текст является явно вторичным по отношению к евангельскому повествованию, так сказать, текстом-паразитом.

Возьмем всего лишь пару примеров. В «Евангелии от Иуды» говорится: «Сказали они: „Учитель, ты […] сын бога нашего“. Иисус им сказал: „Откуда меня знаете? Истинно говорю вам, ни один род человеческий, который среди вас, не узнает меня“. Услышав это, ученики разгневались, и разъярились, и хулить его стали в сердцах своих. Иисус же, заметив их [неразумение, сказал] им: „Почему волнение привело вас в гнев? Ваш бог, что внутри вас, и […] возбудил гнев [в] душах ваших. [Пусть] любой из вас, кто [достаточно силен] среди людей, явится человеком истинным и встанет перед лицом моим“».

Это отражение (но в кривом зеркале) двух эпизодов — исповедания Петра — Ты — Христос, Сын Бога живаго (Мф 16:16) и эпизода с исцелением расслабленного: Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: чадо! прощаются тебе грехи твои. Тут сидели некоторые из книжников и помышляли в сердцах своих: что Он так богохульствует? кто может прощать грехи, кроме одного Бога? Иисус, тотчас узнав духом Своим, что они так помышляют в себе, сказал им: для чего так помышляете в сердцах ваших? Что легче? сказать ли расслабленному: прощаются тебе грехи? или сказать: встань, возьми свою постель и ходи? Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, — говорит расслабленному: тебе говорю: встань, возьми постель твою и иди в дом твой (Мк 2:5-11). Евангельский текст, вполне ясный, понятный и мотивированный, подвергается трансформации в совершено извращенном ключе. Представить себе Иисуса из канонических евангелий, Который отказывается от наименования Сына Божия, и учеников, которые разгневались на своего Учителя, — совершенно невозможно. Иными словами, из текста канонического Евангелия извращенному уму можно создать фрагмент «Евангелия от Иуды», а вот наоборот — не получится.

Другой пример — притча о сеятеле, ясная и прозрачная: вот, вышел сеятель сеять; и когда он сеял, иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то; иное упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока. Когда же взошло солнце, увяло, и, как не имело корня, засохло; иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его; иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать. Кто имеет уши слышать, да слышит! (Мф 13:3-9).

А теперь сравним с фрагментом из «Евангелия от Иуды»: «Нельзя сеять семя на [камень] и пожинать его плоды. [Так] же и […] [оскверненный] род […] и тленная София […] рука, сотворившая людей смертных, дабы души их возносились вверх к вечным пределам». Ясная и внутренне логичная притча Христа здесь преображается в мутный мистико-аллегорический и невнятный текст. Попробуйте из «Евангелия от Иуды» создать притчу о Сеятеле — посмотрим, что выйдет. Уже это доказывает, что «Евангелие от Иуды» — вторичный текст, построенный на сознательном искажении смыслов канонического Евангелия.

Возникает вопрос: а зачем кому-то было нужно искажать текст Евангелия? Ответ на этот вопрос уже давно и хорошо известен науке.

Кто думает, что знает что-нибудь...

Автор «Евангелия от Иуды» совершенно отчетливо принадлежал к особому мистическому течению, адепты которого назывались «гностики», или «знающие», от греческого слова «гносис» — знание. Само по себе слово «гносис» является нейтральным, но в конкретной историко-культурной ситуации I–II веков оно обозначает определенное понятие — характеризует тех, кто стремился к тайному знанию. Эта тяга особенно была характерна для язычества, входившего в полосу упадка. Люди теряли веру в старых богов и напряженно искали им замену. Одним из выходов казалось обретение тайных знаний в магии, астрологии, мистериях и создание концепции, которая могла бы преодолеть тесные (как казалось) рамки традиционного общества, встать над его религией и моралью, а по сути дела — «по ту сторону добра и зла».

Как только явилась Церковь и апостолы вышли на проповедь, гностики обратили на христианство самое пристальное внимание. Их привлекало в христианстве учение о Христе как Посреднике между Богом и людьми, проповедь любви и свободы. Однако довольно быстро учение о свободе для гностиков стало поводом к пропаганде среди христиан анархизма, участия в языческих обрядах и жертвоприношениях, а также половой распущенности. Обличения ранних гностиков часто встречается в посланиях апостола Павла. Он бичует их надутое знание, разоблачает их софизмы: Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать (1 Кор 8:2).

Гностикам казалось ненужным понятие греха в том виде, в каком оно существует в христианстве. С гностической точки зрения, все творение — зло, и какая разница, если и так грешное по природе тело еще чем-то осквернится, оно и так обречено на погибель; главное — бессмертный дух, который не могут осквернить никакие грехи. Какая разница, в чем поклянется и от чего отречется этот бренный язык, если он не имеет к духу никакого отношения. Именно поэтому гностики запросто участвовали в языческих жертвоприношениях, за отказ от которых тысячи христиан расстались с жизнью на аренах цирков. Но для христиан, веривших, что ради них воплотился и пострадал Сын Божий, чтобы освятить всего человека — и тело, и душу, призыв прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божии (1 Кор 6:20) обладал силой абсолютного внутреннего императива.

Итак, гностики ненавидят плоть, ненавидят все тварное, все связанное с ветхозаветным законом и законом вообще. Тайна Креста для них неприемлема в принципе, поскольку в ней страдает, прославляется и искупается плоть человеческая. Отсюда проистекает страшная ненависть гностиков к Церкви и ее Таинствам. В «Евангелии от Иуды» Иисус смеется над Евхаристией, обличает двенадцать апостолов, не признавая их Бога своим, и поносит церковное священство.

Страшно даже подумать, во что превратился бы мир, если бы в противоборстве церковных христиан и гностиков победили бы последние. Скорее всего, у нас не было бы ни красоты мученического подвига, ни нравственной чистоты воздержания, ни искренней и нелицемерной веры, ни чести, ни правдивости, ни любви. Средиземноморский мир стал бы нравственной помойкой. Современный пошленький лозунг «Надо все попробовать» выглядит детским лепетом по сравнению с учением гностиков, к тому же паразитировавших на христианских ценностях и пользовавшихся христианской риторикой.

Великаны и карлики

Один из мотивов, которые больше всего поражают читателя в «Евангелии от Иуды», — это трансформация облика Иисуса.

В канонических евангелиях Иисус удивительно человечен и реален. Даже когда Он совершает чудеса, лик Его не меняется, а только просветляется. Во время Преображения просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет (Мф 17:2), но и при этом Он сохраняет Свой облик. Напротив, в апокрифических евангелиях обличье Иисуса изменчиво и неуловимо. Чего стоит, к примеру, рассказ апокрифических «Деяний Иоанна», где Иисус дорастает головой до неба, как великан, а после этого оборачивается карликом и больно щиплет поставленного в тупик Иоанна за подбородок, говоря с таинственным видом: «Иоанне, не будь неверующим, но верующим и не умствуй». Явно, что перед нами паразитирование на тексте Евангелия от Иоанна, когда Христос по Воскресении является апостолам в Своем человеческом облике, со следами ран и говорит Фоме: подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим (Ин 20:27). Чему мы в данном случае должны верить — трезвому и психологически достоверному рассказу Евангелия от Иоанна или буйной фантазии автора апокрифических «Деяний»?

Другой пример — в тех же «Деяниях» неизвестный автор-фантазер расписывает, как одному апостолу Иисус является в виде статного мужа, а другому — в виде младенца. А теперь процитируем одно место из «Евангелия от Иуды»: «Он начал говорить с ними о таинствах не от мира сего и о том, что станет в конце. Часто он являлся ученикам не в собственном облике, а находился среди них как дитя». Понятно, что за обликом учащего Иисуса-ребенка скрывается евангельский рассказ об отроке Иисусе, учившем в храме (Лк 2:46-50), построенный на вполне реальном обычае — иудейском совершеннолетии и ритуальном вопросе, который раввин обязан был задать мальчику, а также слова Христа: если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф 18:3), связанные с благословением детей. Вполне понятные и ясные евангельские слова и события в гностических апокрифах становятся поводом к мутным и расплывчатым таинственным явлениям, призванным внушить мистический страх и доверие без всякого «умствования» или рационального контроля, что типично для тоталитарных сект. Но для нас важнее другое — кем может быть такой, с позволения сказать, Христос, с точки зрения канонических Евангелий? Кем угодно, но только не Богом — скорее уж тем, кто просто хочет занять Его место.

«Оправдание» Иуды

Аморфность, нравственная и богословская неопределенность характерна для всего «Евангелия от Иуды». С первого взгляда из текста не понять, что его автор считает добром, а что — злом. И лишь при внимательном прочтении вырисовывается достаточно мрачная и отталкивающая картина.

Вот один из примеров: Иуда в кодексе выступает в качестве положительного персонажа, он инаков по отношению к другим апостолам, он «занят высокими размышлениями» (в то время как согласно каноническому Евангелию от Иоанна Иуда занят низким воровством), ему «открываются великие тайны», за которые он платит скорбью, люди «проклянут его восхождение к высокому роду». С другой стороны — Иисус обличает тех, кто приносит жертву злому ангелу Сакласу, убивает детей, прелюбодействует, приносит в жертву людей, обещая им посрамление, но при этом говорит Иуде: «Но ты превзойдешь их всех. Ибо в жертву принесешь человека, в которого я облачен. Уже поднят твой рог, распалился твой гнев, зажглась твоя звезда, и сердце твое. […]».

Что же тогда получается, Иуда — злодей и нечестивец? Никоим образом, ибо одному ему Иисус и открывает тайны и призывает в свое царство: «Сказал Иисус: „[Приди], дабы я мог научить тебя [тайнам], которых не видел никто никогда. Ибо есть великое и бескрайнее царство, пределов которому не видел ни один род ангельский, [в котором] пребывает великий невидимый [Дух]“».

Так что же, предательство, совершенное Иудой, — великое благо?

Ответ мы находим в гностической космологии «Евангелия от Иуды». Согласно ей, вначале существовал некий превышний Дух, о котором ничего сказать нельзя. Затем каким-то образом возникают некие ангелы, и один из них, злой ангел, творит человека — по своему образу и подобию. С точки зрения как иудея, так и христианина, эти слова «Евангелия от Иуды» являются подлинным богохульством: творение мира объявляется делом не Бога, а злого демона, и в особенности — само создание человека, еще и по демоническому подобию! А коль скоро творение человека есть зло — то уничтожение человека есть благо. И соответственно, предатель Иуда, принося в жертву Христа и как бы совершая зло, с точки зрения автора апокрифа, делает настоящее добро, хотя при этом он превосходит всех тех, кто убивают младенцев и прелюбодействуют. В полной мере мизантропию подобных писателей, их ненависть к человеку и ненависть ко Христу как к Богочеловеку можно оценить, прочтя очевидно антицерковный апокриф «Откровение Петра». Вот что в нем говорится: «увидел я, как он был схвачен ими. И сказал я: „Что я вижу, Господи. Ты ли это, которого они хватают, когда ты держишься за меня? Или кто этот тот, который стоит у креста, радостный и улыбающийся? Это кто-то другой, а не тот, чьи ноги и руки они приколачивают гвоздями?“ Сказал мне Спаситель: „Тот, которого ты видишь у креста, радостного и улыбающегося, есть живой Иисус. А тот, в чьи руки и ноги они вбивают гвозди, это его плотская оболочка, которая всего лишь отражение. Они предают позору то, что является его подобием…. Ибо тебе даны тайны познать через откровение, что тот, кого они распяли, является первородным, домом бесов (в оригинале греческое слово демон) и сосудом, в котором они обитают и который принадлежит Элохиму и кресту, находящемуся под законом“».

Добавить к этому нечего, разве лишь то, что в Коране Иисус также ускользает от распятия, а вместо него распинают призрак. Кроме того, существуют апокрифические евангелия, по которым вместо Иисуса вообще был распят случайно оказавшийся рядом Симон Киринеянин.

Принцип беспринципности

Таким образом, с древними гностиками все более-менее понятно. Но те современные люди, которые, поверхностно ознакомившись с «Евангелием от Иуды», соглашаются с его истинностью и первичностью, а также выражают симпатию к его учению — готовы ли они принимать в качестве жизненного руководства следующие правила его автора?

— весь окружающий мир и сама плотская оболочка человека есть мерзость и дом бесов;

— злом является также государство и Церковь, как построенные на законном и, следовательно, демоническом начале, связанным со злым богом Ветхого Завета;

— все люди принципиально не равны по природе, разделяясь от рождения на качественно отличные друг от друга роды — психиков (душевных) и пневматиков (духовных), при этом небесного царства могут достичь лишь пневматики, а на земле они имеют полное право господствовать над психиками;

— вся деятельность людей и самый их нравственный выбор определяется звездами, изменить свое предназначение человек не в силах;

— нравственность принципиально не имеет никаких координат и ориентиров. То, что может быть злом в одном случае, является добром в другом;

— уходить от страданий не только позволительно, но и похвально, при этом желательно кого-нибудь подставить вместо себя;

— похвально также и предавать, ибо именно чрез предательство можно войти в высокие духовные сферы и посвятиться в некие таинства.

Вряд ли у кого-нибудь хватило бы духа разделить все «принципы» «Евангелия от Иуды» или признать его истинность — с точки зрения нравственности, это означает попросту стать вровень с сатанистами.

В целом, непонятно, почему папирусная находка «Евангелия от Иуды» вызвала такой резонанс. Отчего сердце современного человека стало глухо к находке папирусов, свидетельствующих о древности канонических Евангелий, но легковерно-отзывчиво на мутный и лживый апокриф? Такое впечатление, что «Евангелие от Иуды» — это древняя «оправдательная грамота» для желающих бесконтрольной аморальности и жаждущих бытия «по ту сторону добра и зла». Но ведь оправдание предателю обычно ищут те, кто и сам уже готовится предать.

И, увы, сейчас многие уже забывают, чем закончилась многохлопотливая коммерческая деятельность настоящего Иуды — лютыми муками совести и петлей.

Автор: диакон Владимир ВАСИЛИК

Источник: Фома.ру

Святитель Иоанн Златоуст. О разбойнике, и о предательстве (Иудой) Спасителя нашего Иисуса Христа (spurium)
Протоиерей Павел Алфеев. Из книги "Иуда-предатель"
"Евангелие от Иуды". Комментарий свящ. Алексия Емельянова
А. С. Десницкий

Copyright © 2006-2011 Библиотека "Халкидон"
При использовании материалов сайта ссылка на halkidon2006.orthodoxy.ru обязательна.