Библиотека “Халкидон”

___________________

Блаженный Феодорит Кирский

История боголюбцев

Оглавление

1. Хорошо быть очевидцем подвигов наилучших мужей и поборников добродетели, и, взирая на них своими глазами, извлекать для себя пользу. Всё достохвальное, когда видишь его собственными очами, является привлекательным, становится вожделенным и внушает зрителю желание приобщиться к нему. Но немало пользы приносят и повествования о таких добродетельных свершениях, передаваемые очевидцами тем людям, которые сами их не видели. Зрение, как говорят некоторые, достовернее слуха; однако и слух заслуживает доверия, если он умеет различать истинность сказанного. Как языку и гортани свойственно различать сладость, горечь и другие качества пищи, составляя свое суждение о ней, так и слуху вверена способность распознавания слов, и он способен отличать речи, приносящие какую-либо духовную пользу, от речей, наносящих вред.

2. Поэтому, если бы полезные повествования могли бы сохраниться в памяти неповреждёнными и тьма забвения, как отверстая бездна, не поглощала бы их, то, без сомнения, излишне и бесполезно было бы записывать их, поскольку польза, которую они приносят, и без записи легко бы достигала позднейших поколений. Но как время повреждает тела, заставляя их стареть и умирать, так оно губит и память о благих свершениях, покрывая забвением и изглаживая воспоминания о них; поэтому никто не может укорить нас за то, что решились описать житие боголюбивых мужей. Ведь подобно тому, как врачи, которым вверяется лечение тел, приготавливают лекарства, чтобы бороться с болезнью и помочь страждущим, так и труд написания подобного рода сочинения подобен спасительному лекарству, помогающему в борьбе с забвением и способствующему сохранению памяти [1]. Не странным ли было для нас, когда поэты и историки описывают воинские подвиги, а трагики открыто изображают тщательно скрываемые несчастия, увековечивая в своих сочинениях память о них, когда некоторые тратят слова на комедии и шутки, — не странно ли было бы нам предоставить забвению мужей, которые в смертном и страстном теле явили бесстрастие и поревновали бесплотным Ангелам? Какого бы наказания ни были мы достойны, если бы с равнодушием допустили угаснуть памяти об их достойных удивления подвигах? Ведь если они, сами будучи подражателями высшего любомудрия древних святых, начертали память о них не на меди и не в сочинениях, но, запечатлев в сердце всю их добродетель, самих себя соделали как бы одушевлёнными образами и памятниками их, то разве может быть какое-либо извинение нам, если мы даже письменами не почтим их славной жизни?

3. В честь борцов и кулачных бойцов [2], подвизающихся на Олимпийских играх, выставляют их изображения; также и возницы, победившие на конских ристалищах, получают ту же награду. Но не только: даже женоподобные мужчины, которые играют на сцене роль женщин, так что не знаешь, мужчины ли это или женщины, удостаиваются изображения на досках от любителей подобных зрелищ, соревнующихся в том, чтобы как можно дольше сохранить память о них, хотя эта память приносит вред, а не пользу для души. Несмотря на этот вред, почитатели удостаивают подобных людей живописных изображений, каждый — своего любимца. Поскольку смерть захватывает свою добычу - смертное тело, то эти почитатели, смешивая краски и запечатлевая ими изображения своих любимцев на досках, умудряются сохранить память о них и после смерти.

Мы же запечатлеем в письменах жизнь, которая учит любомудрию и подобна жизни обитателей неба. Не телесные черты будем мы живописать, чтобы являть их отпечатления людям неведающим, но обрисуем идеалы незримых душ [3] и покажем невидимые брани и сокровенные борения воинов Христовых.

4. В такое всеоружие облек их военачальник и передовой боец фаланги их - святой Апостол Павел, глаголащий: Облекитесь во всеоружие Божие… дабы вы могли противостать в день злый и, все преодолев, устоять (Еф.6,11,13). И еще: станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить раскаленные стрелы лукавого; и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие (Еф.6,14-17). Облачив воинов Христовых в такое всеоружие, он вывел их на подвиги. И природа врагов их такова же: она — бестелесна, невидима, способна нападать незаметно, скрытно строить козни, внезапно и неожиданно поражать. Этому научает воинов Христовых их воевода, сказавший: ...наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных (Еф.6,12) [4]. Однако, и имея таких противников, сонм этих святых, или, точнее, каждый из них в отдельности, окруженный множеством подобных врагов (ибо эти враги нападали не все разом, но в одно время приступали к одному, в другое - к другому), одерживал столь славные победы, что обращал супротивников в бегство, поражая их на бегу, и в память победы воздвигал трофей, не встречая уже никакого препятствия.

5. Победу же эту святым доставила не их природа, сама смертная и преисполненная бесчисленными страстями, а их воля, привлекшая к себе благодать Божию. Пламенно возлюбив Божественную Красоту, с радостью решившись всё совершить и всё претерпеть ради Возлюбленного, они мужественно перенесли восстание страстей, с усилиями отразили шквал ударов диавола, и, говоря словами Апостола, усмиряя и порабощая своё тело (1 Кор.9,27), угасили пламень яростного начала души и заставили умолкнуть волнения её желаний [5]. Постом и беспрестанным бодрствованием усыпив страсти и укротив их порывы, они заставили тело примириться с душой и прекратили врождённую борьбу между ними [6].

6. Водворив таким образом мир между душой и телом, они отогнали от себя всю толпу врагов, которые, не зная сокровенных помыслов души и не имея содействия со стороны членов состава человеческого, уже не могли успешно нападать. Ибо стрелами, метаемыми в нас, служат для диавола члены нашего естества. Поэтому если глаза не обольщены, слух не очарован, осязание не услаждено каким-либо приятным ощущением и ум не воспринимает лукавых желаний, то тщетны все усилия злоумышленников. Как города, построенного на возвышенности, ограждённого толстой стеной и со всех сторон окружённого глубокими рвами, не может взять ни один неприятель, если не найдётся предателя среди его обитателей, который откроет врагам какой-нибудь потаенный вход, так и бесы, нападающие извне, не могут овладеть душой, ограждённой благодатью Божией, если только какой-нибудь нечистый помысел не откроет потаенного входа наших внешних чувств и через него не впустит врага внутрь.

Получив наставление относительно этого из Священного Писания и вняв гласу Божию, глаголащему через пророка: взыде смерть сквозе окна (Иер,9,21), ублажаемые нами святые закрыли свои чувства, словно запорами и замками, Божиими законами, вручив ключи от них уму, так что без повеления ума язык их не отверзал уста, зрачки не смели показаться из-за ресниц, если им не было это позволено, а слух, будучи не в состоянии заградить своего входа чем-нибудь наподобие ресниц или уст, уклонялся от несмысленных речей и принимал только те, которые услаждали ум. Точно так же они приучили обоняние не питать страсти к благоуханиям, которые способны изнежить и расслабить душу. Подобным же образом удалили они от чрева пресыщение, научив его принимать только то, что приносит не удовольствие, а пользу, да и такой пищи вкушали ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы не умереть с голоду. Еще они уничтожили сладостную тиранию сна и, освободив ресницы от его рабства, научились, вместо покорения ему, владычествовать и пользоваться им не тогда, когда он нападает, но лишь тогда, когда они сами призывают его для краткого подкрепления естественных сил.

Позаботившись таким образом об ограде стен и укреплении ворот, а также водворив согласие между внутренними помыслами, они посмеивались над нападающими извне врагами, которые не могли силой вторгнуться внутрь их града. Ибо святые были ограждены Божией благодатью и внутри у них не было изменника, который бы решился впустить врагов [7]. А враги, имеющие невидимую природу, не могли овладеть их телом — видимым и подвластным естественным потребностям, потому что возница, музыкант и кормчий его [8], хорошо держа вожжи, заставлял коней идти в порядке; он же, мерно ударяя по струнам чувств, приучил их издавать слаженные звуки; и он же, искусно управляя рулём корабля, успешно отражал и натиски волн, и порывы ветров.

7. Какой же человек, не лишенный чувства справедливости, не удивится этим людям, которые совершали земной путь свой в бесчисленных трудах, укрощали тело свое в поту и в лишениях, не знали, что такое смех, и проводили всю жизнь свою в рыданиях и слезах [9]? Кто не воздаст достойную хвалу им, считавшим пост изысканнейшей пищей сибаритов, изнурительное бодрствование — сладчайшим сном, твердую землю — мягким одром, пребывание в молитве и псалмопении — величайшим и неизмеримым удовольствием? Кто не воспоет хвалебную песнь им, стяжавшим все виды добродетели?

8. Тем не менее, в своём сочинении я буду воздавать не общую для всех них хвалу, но каждому в отдельности, ибо Богом были даны им различные дарования, о чем научал и блаженный Павел, говоря: Одному дается Духом слово мудрости; другому слово знания, тем же Духом; ...иному дары исцелений, тем же Духом; иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков (1 Кор.12,8-10). И указывая источник этих даров, добавляет: Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно (1 Кор.12,11). Поскольку же они обладали различными дарами, то, естественно, и мы будем повествовать о каждом из них в отдельности, не представляя всех совершенных ими деяний (для такого описания не хватило бы и целой жизни); рассказав немного о житии и деяниях одного и в немногом показав характерную сущность жизни этого подвижника, мы будем в своем повествовании переходить к другому.

9. Не возьмёмся мы также описывать образ жизни всех святых, живущих повсюду, ибо не знаем подвижников, просиявших во всех концах мира; да и невозможно одному человеку описать всё. Я расскажу только о жизни тех, которые, подобно заре, воссияли на востоке и своими лучами объяли все концы вселенной. И речь здесь будет повествовательная, безыскусственно излагающая немногие деяния святых и чуждая изысканных приёмов панегирика.

10. Тех, которые приступят к чтению этой "Истории боголюбцев" или "Подвижнического жития" - пусть каждый называет сей труд как хочет, - прошу не питать недоверия к написанному, хотя бы и пришлось им услышать нечто, превышающее их силы. Прошу также не измерять добродетели этих святых мужей по своей мерке, а твердо помнить, что Господь обычно соизмеряет дары Святого Духа с душевным расположением людей благочестивых и совершеннейшим посылает и большие дары. Это сказано мной тем, которые еще недостаточно проникли в сокровенную глубину дел Божиих. Ибо посвященные в сокровенные тайны Духа знают, как Он благоволит к чтущим Его и сколько чудес творит Он в людях и через людей, привлекая неверующих к Богопознанию величием Своих свершений. А кто не поверит событиям, о которых мы будем вести речь, тот покажет, что не верит и в истинность деяний Моисея, Иисуса Навина и Елисея, - и даже чудеса святых Апостолов считает баснями [10]. Однако, если свидетельства о тех делах истинны, то ему следует признать чуждыми лжи и эти рассказы, ибо та же самая благодать, действовавшая в Апостолах, сотворила и в других то, что сотворила.

11. Сам я был очевидцем некоторых из описываемых событий, а которых не видел, о тех слышал от видевших - мужей, возлюбивших добродетель и удостоившихся лицезреть тех подвижников и стать их учениками. Следует напомнить, что и из тех, которые запечатлели в письменах Евангельское учение, достойны доверия не только Святые Апостолы Матфей и Иоанн, сами видевшие чудеса Господа, но также Лука и Марк, которым изначала бывшие самовидцами и служителями Слова точно передали не только то, что Господь потерпел и сотворил, но и то, чему Он постоянно учил [11]. Святой Лука, не бывший самовидцем, в начале своего Евангелия говорит, что он намерен повествовать о вещах совершенно известных (Лк.1,1). И мы, хотя и знаем, что он не был очевидцем того, о чем повествует, а слышал об этом от других, не менее верим ему и Марку, чем Матфею и Иоанну: потому что оба вполне достойны доверия к своим повествованиям, хотя повествуют о том, что узнали от свидетелей. Так и мы одно расскажем, как очевидцы, а другое — по доверию к рассказавшим нам это очевидцам, которые сами были подражателями жизни тех подвижников. Об этом распространился я, желая убедить в истинности своего рассказа. Теперь приступлю и к самому повествованию.

1. В одном из своих посланий блаж. Феодорит замечает, что "воспоминание о добре поживших будет приносить нам пользу, возбуждая к подражанию им" (Творения блаженнаго Феодорита, епископа Кирскаго. Письма блаженнаго Феодорита. Вып. I. Сергиев Посад, 1907, с.30).
2. Слово παγκρατιαστης обозначает "всестороннего борца”, владеющего и искусством кулачного боя, и собственно борьбы.
3. Блаж. Феодорит использует здесь платонический термин "идея" (των αορατων ψυχων τας ιδεας), который в конкретном случае обозначает некий "вид", или "образ", постигаемый духовным оком. Эта "идея-образ" определяется той высшей целью, к которой стремились подвижники благочестия, т.е. являет их "идеалы".
4. Ср. толкование блаж. Феодорита: "Злобные демоны были в числе святых чинов, но за злобу лишились сего чина. Да и доныне имеют сии наименования в обличение их растления. Миродержателями же наименовал их Апостол не потому, что от Бога прияли они начальство, но потому что добровольно возлюбили рабство живущих неразумно. И Божественный Апостол подражает доблестному военачальнику, который с тем намерением, чтобы в воинстве его не было лености, описывает мужество врагов. Указует же и выгоды победы, чтобы воинов соделать более ревностными; потому что, говорит он, борьба с поднебесными, то есть небесными чинами, и наградою за борьбу сию уготовано Царство Небесное" (Творения блаженнаго Феодорита, епископа Кирскаго, ч. VII. М,. 1861, с.451).
5. Подразумеваются две основные части неразумной души: θυμος ("яростное начало, раздражительность") и επιθυμια ("желание, вожделение"), которые, начиная с Платона, стали классическими терминами античной антропологии. Об их должном соотношении в учении блаж. Феодорита см. вступительную статью.
6. Говоря о "врождённой борьбе" (τον εμφυτον πολεμον) тела и души, блаж. Феодорит подразумевает печальное состояние человека после грехопадения, т.е. то состояние, которое определяется непрерывной бранью, когда "внутренняя борьба плоти и духа приводит человека, ищущего истинной человеческой жизни, ни к чему иному, как к определению себя снова на путь предпочтительного служения духу с подчинением ему плоти, чтобы последняя не похотствовала на дух" (Архиепископ Феодор (Поздеевский). Смысл христианского подвига. Сергиев Посад, 1911, с.144-148).
7. Ср. у блаж. Диадоха Фотикийского, говорящего о подвижнике, входящем "в цитадель добродетелей" (εν τω φρουριω των αρετων); эти же добродетели служат стражами ворот его "града чистоты", против которого бессильны все "осадные орудия" (μηχαναι) бесов. См.: Diadoque de Photice. Oeuvres spirituelles. Ed. par E. des Places // Sources chretiennes, № 5 ter. Paris, 1966, p. 118.
8. Тело здесь представляется блаж. Феодоритом под тремя различными образами — образом коней, управляемых возницей; образом музыкального инструмента, из которого рука опытного музыканта извлекает необходимые и слаженные звуки; и образом корабля, управляемого искусным кормчим. Все эти метафоры заимствованы блаж. Феодоритом из традиции платонизма (самого Платона, Плотина, Порфирия, Ямвлиха), но используются им с непринуждённостью и свободой истинно христианского богослова, умело владеющего своим материалом.
9. Речь идёт о слезах "умиления" или сокрушения о собственных грехах, перерастающих в "радостотворный плач", — теме, обычной для святоотеческой аскетики. См. у преп. Исаака Сирина: "Бывают слезы сожигающие, и бывают слезы утучняющие. Посему, все те слезы, которые исходят из сущности сердца от сокрушения о грехах, иссушают и сожигают тело; а нередко и самое владычественное в душе (подразумевается ум или дух человека - А.С), во время излияния слез, ощущает от них вред. И сперва человек по принуждению вступает на эту степень слез, и ими отверзается ему дверь войти на вторую ступень, лучшую первой; и это есть страна радости, в которой человек приемлет милость. Это уже слезы, проливаемые по благоразумию; они и украшают, и утучняют тело, и исходят непринужденно сами собою; и не только, как сказано, утучняют тело человеческое, но и вид человека изменяется" (Иже во святых отца нашего аввы Исаака Сириянина Слова Подвижническия. М., 1993, с.93-94).
10. Сомнения в чудотворениях святых подвижников отнюдь не были редкостью и исключением в эпоху блаж. Феодорита. Например, Сульпиций Север, написавший "Житие св. Мартина Турского”, свидетельствует, что "человеческая слабость" (infirmata humana) заставляла некоторых высказывать сомнения в достоверности чудес, творимых этим святым; более того, по словам Севера, "многие ныне не верят и в Евангелия" (multos hodieque videamus nec Evangeliis credidisse). См.: Sulpice Severe. Vie de saint Martin, t. I. Ed. par J. Foutaine // Sources chretiennes, № 133. Paris, 1967, p. 171-172.
11. Ср. у св. Иоанна Златоуста: "Но почему, спросим, при столь великом числе учеников, пишут только двое из Апостолов и двое из их спутников, — так как кроме Иоанна и Матфея написали Евангелия один ученик Павла, а другой ученик Петра. Потому что ничего не делали по честолюбию, но все для пользы. Что же? Разве один Евангелист не мог написать всего? Конечно, мог; но когда писали четверо, писали не в одно и то же время, не в одном и том же месте, не сносясь и не сговариваясь между собою, и однако написали так, как будто все произнесено одними устами, то это служит величайшим доказательством истины" (Иже во святых отца нашего Иоанна Архиепископа Константина града Златоустаго Избранные творения, Толкование на святаго Матфея Евангелиста. Книга первая. М.,1993, с.8).

Copyright © 2006-2011 Библиотека "Халкидон"
При использовании материалов сайта ссылка на halkidon2006.orthodoxy.ru обязательна.