1. Есть одно селение, называемое у нас Омира. Построив близ этого селения небольшое жилище, блаженный Марис затворился в нём и прожил здесь тридцать семь лет. Хижина его впитала в себя много сырости из-за близости гор: в зимнюю пору по стенам её стекала вода. А какой от этого происходит вред для тела, знают и горожане, и сельские жители, потому что всем известны болезни, происходящие от сырости. Но святого Мариса это не заставило переменить жилище: он пребывал в нём до конца своей жизни.

2. Начал же он свои подвиги добродетели с самых ранних лет, сохранив и чистоту тела, и чистоту души. Об этом он сам мне поведал, говоря, что тело своё он соблюл нерастленным — таким, каким оно вышло из утробы матери^[214]. Будучи еще юношей, он в празднества мучеников восхищал народ своим голосом, исполняя церковное служение певца, и привлекал к себе благозвучным пением. Певцом он оставался долгое время — и в пору расцвета телесной красоты. Однако ни эта телесная красота, ни благозвучная ясность голоса, ни общение со многими людьми не повредили красоты его души. Живя в мире сем подобно узнику, Марис имел попечение только о своей душе, а в трудах затвора приумножил богатство добродетели.

3. Я часто наслаждался общением с ним, потому что мне он позволял отворять дверь его убежища. Когда я приходил, Марис обнимал меня и начинал вести долгие беседы о любомудрии. Он отличался простотой и не терпел лукавства, а бедность считал за величайшее благополучие. Прожив девяносто лет, он довольствовался одеждами, изготовленными из козьей шерсти, для подкрепления телесных сил употреблял немного хлеба и соли.

4. Прожив затворником долгое время, Марис пожелал увидеть, как приносится духовная и таинственная Жертва, и попросил меня совершить Божественную Евхаристию^[215] в его жилище. Я с радостью согласился и велел принести священные сосуды (жилище отшельника находилось неподалёку). Использовав вместо престола руки диаконов, я принёс Божественную и спасительную Жертву^[216]. Марис же преисполнился таким духовным ликованием, что увидел небо; после этого он сказал мне, что никогда не испытывал такой радости. Удостоившись его горячей любви, я поступил бы несправедливо, если бы не восхвалил этого праведника после смерти его. Поступил бы я несправедливо и по отношению к другим, если бы не предложил его, как пример для подражания для дерзающих достичь высокого любомудрия. Поэтому прося покровительства и у этого угодника Божия, я заканчиваю повествование о нём.

[214] “Иисус Христос, освятив брак как таинство, изображающее союз Его с Церковью, благоволил Своим Божественным примером и словом указать новый, совершенный образ жития в жизни безбрачной ради Царствия Божия: но не обязуя к нему всех, предоставил его в удел только тех, которые получили от Творца природы и Духа благодати всеосвящающий дар воздержания и чистоты. Не вси вмещают словесе сего, сказал Он ученикам Своим о жизни безбрачной, но имже дано есть (Матф. 19, 11). Но хотя высота жизни равноангельской не для всех доступна, тем не менее сподобившиеся сего дара обязываются быть верными Божественному призванию и свято блюсти высокий дар чистоты, как и всякий дар Божий”. История Церкви знает бесчисленное множество святых подвижников, посвятивших себя жизни целомудренной, ибо “Церковь Христова с самого происхождения своего является украшенною не только правилами, но и примерами чистоты. В них открывается новое торжество духа над плотью в чадах Церкви, новая победа над самою природою, и всегда достойная удивления, но особенно среди мира, погруженного в язычество” (Горский А. В. О девственниках христианских до монашества // Прибавления к творениям святых отцев, в русском переводе, 1843, ч. I, с. 276-280)

[215] Букв. “проскомидию”; но термин προσκομιδην имеет здесь значение Евхаристии. См.: Lampe G. W. H. A Patpistic Greek Lexicon. Oxford, 1973, p. 1173

[216] Как отмечает П. Каниве, подобная практика причащения отшельников в V веке не упоминается в других источниках, но позднее (VIII-IX вв.) она становится довольно частой для антиохийского патриархата. См.: Canivet P. Le monachisme syrien, p. 232. При таком причастии предполагается, скорее всего, наличие антиминса. Следует отметить, что в раннем египетском монашестве “отшельники жившие далеко от храмов и иноки отправлявшиеся в путешествие брали с собою святое причастие. Василий Великий пишет: все проходящие монашескую жизнь в пустынях, где нет священников, имеют причастие дома и принимают его своими руками. А в Александрии и Египте даже из мирян почти каждый имеет дома у себя причастие. Это причастие хранилось в чистом полотне” (Казанский П. Общий очерк жизни иноков египетских, с. 25-28)