В. И. Исаева. Вергинская гробница: могила Филиппа II Македонского? [Библиотека “Халкидон”]

Библиотека “Халкидон”

___________________

В. И. Исаева

Вергинская гробница: могила Филиппа II Македонского?

Яркая личность Александра Македонского на долгое время оставила в тени его отца. Между тем Филипп II по праву считался одним из самых значительных политических деятелей и полководцев своего времени. Дипломатические успехи царя, проведенные им реформы и завоевательные войны превратили Македонию в мощную державу и заложили тот фундамент, который позволил Александру начать беспримерные по масштабам древней истории походы.

Филипп прожил бурную и насыщенную жизнь. Человек сильных страстей, обладавший большим личным обаянием, дальновидный политик, прирожденный дипломат, выдающийся военачальник, жестокий и хладнокровный интриган, он сумел весь этот конгломерат разнородных качеств подчинить единой цели, к которой шел, отбрасывая и уничтожая все, что препятствовало получению власти, ее укреплению и расширению.

Препятствий, особенно вначале, было более чем достаточно. Родившийся в 382 году до н. э., Филипп принадлежал к правящей македонской династии Аргеадов. Его детство пришлось на период, когда страна раздиралась жестокими внутренними противоречиями, сопровождавшимися политическим соперничеством знатных родов, сменой царей. Македонию преследовали неудачи во внешней политике, жертвой которых оказался и сам Филипп: в числе детей из самых благородных семейств ему пришлось провести несколько лет в качестве заложника в Греции. Вернувшись на родину, он сначала правил как опекун своего малолетнего племянника, потом сумел захватить престол.

Первым делом юный еще царь расправился с соперниками в стране и отразил нападение соседних племен. Устранив опасность внутри и извне, Филипп занялся реформаторской деятельностью, прежде всего — преобразованием армии, которая приобрела высокую боеспособность и стала для него надежной и верной опорой. Опираясь на ее поддержку, Филипп покончил с сепаратистскими тенденциями знати, укрепил и расширил границы государства. Ему удалось покорить не только окружающие Македонию племена, но и ее великого соседа — Элладу. Умело используя противоречия между греческими государствами, действуя где подкупом, где интригами, где силой, царь лишил Грецию самостоятельности и навязал ей свою волю, официально узаконенную общеэллинским конгрессом в Коринфе.

Располагая обширной территорией, значительными людскими и финансовыми ресурсами, правитель Македонии не собирался успокаиваться на достигнутом и стал строить новые планы завоевания, на этот раз — Персии. Однако его грандиозным замыслам не было суждено сбыться. В 336 году до н. э. Филипп погиб насильственной смертью, причины которой окутаны тайной. Исследователи могут оперировать здесь лишь догадками и предположениями. Ясно одно: смерть царя была результатом стечения личных и политических обстоятельств.

Законным наследником Филиппа считался его сын Александр, рожденный от брака с красавицей Олимпиадой, дочерью эпирского царя. Как заметил один из ученых, “нет никакого сомнения, что это был брак по любви и что вначале обе яркие личности тянулись друг к другу с такой же силой, с какой впоследствии отталкивались друг от друга”.

Неизвестно, что послужило причиной охлаждения супругов — властный и мстительный характер Олимпиады, бесконечные увлечения царя другими женщинами, политические хитросплетения, но, безусловно, ко времени возмужания Александра отношения между его родителями были враждебными.

Македонская знать, не любившая чужестранку Олимпиаду, с одобрением восприняла увлечение царя Клеопатрой, представительницей знатного македонского рода, ставшей его новой законной супругой. Положение Александра как наследника пошатнулось, часть приближенных совершенно определенно возлагала надежды на то, что жена-македонянка родит Филиппу сына, которому и будет передана вся власть. Плутарх утверждает, что дядя невесты Аттал недвусмысленно выразил эти чаяния, когда на брачном пиру стал молить богов, “чтобы у Филиппа и Клеопатры родился законный наследник престола. Взбешенный этим Александр вскричал: “Так что же, негодяй, я по-твоему незаконнорожденный, что ли?” — и швырнул в Аттала чашу. Филипп бросился на сына, обнажив меч”. Инцидент был улажен, но будущее не сулило ни Александру, ни Олимпиаде ничего хорошего. Отношения между отцом и сыном оставались натянутыми, новая жена царя ждала ребенка, и в этой ситуации сплелся клубок козней и политических интриг.

Напряжение возрастало. Трагическая развязка произошла на свадьбе сестры Александра. Пышное и великолепное торжество длилось несколько дней. Праздник приближался к апогею. Торжественная процессия, в которой Филипп шествовал между своим наследником и женихом, вошла в театр, и в этот момент какой-то человек, выхватив из складок плаща меч, молниеносным выпадом поразил царя. Рана оказалась смертельной. Когда опомнившиеся телохранители бросились на злоумышленника, Филипп был уже мертв. Через несколько мгновений был мертв и его убийца — военный, принадлежащий к придворным кругам. Так закончилась жизнь отца Александра Македонского.

...События IV века до н. э. вновь стали объектом самого пристального внимания два с лишним тысячелетия спустя. Небольшое греческое поселение Вергина оказалось местом одного из наиболее крупных археологических открытий последних лет. В 1977 году экспедиция под руководством профессора Салоникского университета М. Андроникоса раскопала большой курган, скрывавший нетронутую грабителями гробницу, содержимое которой можно смело назвать уникальным. Погребение породило массу вопросов, связанных с интерпретацией найденных предметов.

Начнем с того, что археологическое обследование Вергины производилось не случайно. Английский исследователь Н. Хэммонд высказал предположение, что именно там находился город Эги, древняя столица Македонии, на кладбище которой хоронили представителей царского рода и знати даже после того, как центром державы стала Пелла. Раскопки подтвердили эту версию и принесли много ценного материала, относящегося к гончарному производству, оружию, ювелирному делу, фресковой живописи.

Однако все сделанные прежде находки отступили на задний план с той минуты, когда перед археологами появилась фреска на обнажившемся фасаде еще одной гробницы. Она изображала сцену охоты на льва, оленя и кабана. Всадники и пешие охотники, собаки были нарисованы на фоне зимнего пейзажа. Высокое мастерство рисунка, необычность перспективы, цветовая гамма, не поблекшая от времени, свидетельствовали, что найден прекрасный образец античной живописи, выполненный рукой большого мастера. Некоторые детали навели на мысль, что им мог быть художник Филоксен, предполагаемый автор оригинала мозаики, изображающей битву Александра с Дарием при Иссе. Внимательное изучение композиции позволило идентифицировать двух всадников. Центральная фигура, юноша с большими глазами, напоминало Александра Македонского. Бородатый мужчина, нарисованный в профиль, замахнувшийся копьем на льва, был похож на его отца. Таким образом, с самого начала возникла гипотеза о связи могилы с семьей Александра.

Дальше археологов ждали новые сюрпризы. Раскапывая фасад, они были уверены, что обнаружат разбитую и упавшую в гробницу дверь — картину, типичную для ограбленных погребений. Но дверь оказалась нетронутой, правда, открыть ее можно было только изнутри. Исследователи были вынуждены прибегнуть к классическому приему грабителей: проникнуть в гробницу сверху, выломав камень свода. В ноябре 1977 года эта операция была осуществлена. Образовавшийся проем позволил спуститься на веревочкой лестнице в квадратную комнату. Первое, что бросилось в глаза,— бедная, словно наспех сделанная роспись стен, мраморный саркофаг, на полу, в разных углах, груды бронзовых и серебряных сосудов, оружие. Мраморная дверь вела в другое помещение.

На железном треножнике стоял котел, рядом с ним — фонарь с ажурными стенками, внутри его — глиняный светильник. Археологов поразила прекрасно выполненная маска Пана, божества стад, полей и лесов, украшавшая основание ручки фонаря. Она относилась к шедеврам античной торевтики. Следует заметить, что все найденные предметы демонстрировали отточенную технику изготовления.

Тщательно разобранная и рассортированная груда из золотых и серебряных полос, кусочков дерева, осколков золота и слоновой кости оказалась остатками деревянного щита, обтянутого кожей. В его центре когда-то была рельефная композиция, практически не сохранившаяся. Даже после реставрации удалось лишь приблизительно расшифровать ее — молодой человек протягивает руку женщине. На внутренней стороне щита крепилась маленькая золотая пластинка с изображением палицы Геракла, мифического предка македонских царей. Палица могла быть эмблемой царского дома. То же назначение имела вычеканенная на другой золотой пластинке звезда с длинными лучами - знак династии Аргеадов. Искусно выполненный, переливающийся золотом, с рельефами из слоновой кости (украшения располагались так плотно, что наружный слой кожи почти не просматривался) щит не мог, конечно, предназначаться для боя. Он относился к разряду парадных и служил для торжественных церемоний.

Рядом с ним покоился железный шлем, первый и единственный пока македонский шлем, дошедший до наших дней от доэллинистического времени. Возможно, именно такой был на Александре в день битвы при Гавгамелах. Плутарх утверждает, что тот тоже был железным и изготовлен мастером Теофилом. Шлем, найденный в гробнице, имел спереди изображение Афины, богини войны, внутри был обшит кожей. Пластины, защищавшие щеки, заканчивались внизу отверстиями, в которые продевался плотный кожаный шнурок, завязывавшийся под подбородком.

Единственным в своем роде оказался и находящийся у шлема панцирь, выполненный из железных пластин, покрытых кожей и материей, отделанный золотыми полосками, с золотыми застежками в виде львиных голов. Он напоминает панцирь Александра на уже упоминавшейся мозаике с картиной битвы при Иссе.

Набор оружия довершали два меча, поножи и наконечники специфических копий, называвшихся сариссами. Длина их достигала 5,5 метра. Именно применение сарисс превращало македонский боевой порядок, фалангу, в страшную ударную силу и одновременно делало его неприступным для атакующего врага. Не случайно в античности такую фалангу сравнивали со зверем, ощетинившимся железом. Эффективность македонского оружия испытали на себе многие противники македонян, даже непобедимые римляне.

На высокое положение погребенного указывали позолоченная диадема (похожие на нее встречаются на изображениях эллинистических правителей) и скипетр.

Вблизи саркофага беспорядочной кучей возвышались обломки дерева, слоновой кости, обрывки ткани. По ним удалось реконструировать ложе, украшенное двумя рельефами из слоновой кости. Они сохранились фрагментарно, однако в одном из них угадывается мифологический сюжет. Другой был составлен из миниатюрных портретных головок. Первоначально их насчитывалось четырнадцать, осталась лишь половина. М. Андроникос в трех из них нашел несомненное сходство с Филиппом, Олимпиадой и Александром. По его предположению еще две - портреты родителей царя, Аминты и Эвридики, остальные изображения не идентифицированы. Известно, что после битвы при Херонее, которую греческие полисы проиграли Македонии, утратив свободу, царь в честь одержанной победы принес в дар святилищу в Олимпии статуи, изображавшие его самого и членов его семьи. Они были выполнены из золота и слоновой кости знаменитым скульптором Леохаром, резцу которого принадлежит и Аполлон Бельведерский. Не исключается связь головок-портретов с этими статуями, возможно, они даже были изваяны тем же мастером.

Наконец очередь дошла до мраморного саркофага. Осторожно убирается плотно подогнанная крышка, и перед присутствующими предстает золотой ларец на ножках в виде львиных лап, украшенный на крышке звездой, символом Аргеадов, и узорами по бокам. Внутри ларца находились кости, оставшиеся после кремации, тщательно очищенные от пепла и завернутые в пурпурную ткань. На них покоился золотой венок в виде дубовых листьев. Если учесть, что на куполе грибницы в ходе раскопок обнаружили следы погребального костра, то такой способ захоронения невольно вызывает в памяти сцену сжигания тела Патрокла в “Илиаде”, а еще больше — кремации Гектора:

Вынесли храброго Гектора с горестным плачем трояне;
Сверху костра мертвеца положили и бросили в пламень.
... ... ... ...
Сруб угасили, багряным вином оросивши пространство
Все, где огонь разливался пылающий; после на пепле
Белые кости героя собрали и братья и други,
Горько рыдая, обильные следы струя по ланитам.
Прах драгоценный собравши, в ковчег золотой положили,
Тонким обвивши покровом, блистающим пурпуром свежим.
Так опустили в могилу глубокую и, заложивши,
Сверху огромными частыми камнями плотно устлали.

(Гомер. Илиада, XXIV, 786-787, 791-798. Пер. Н. Гнедича)

Связь между способом погребения в обнаруженной могиле и гомеровским описанием слишком явная, пожалуй, нарочитая. Скорее всего в данном случае мы имеем дело не с обычной практикой, а с подчеркнутым подражанием Гомеру даже в деталях. М. Андроникос напоминает в связи с этим неоднократно подчеркиваемую в литературных свидетельствах привязанность Александра к "Илиаде”. Царь очень любил поэму и неоднократно перечитывал ее.

Мраморная двустворчатая дверь вела во вторую комнату, своего рода прихожую, в которой был обнаружен еще один мраморный саркофаг. Высоко на гладких, без фресок стенах находились гвозди, с которых когда-то свешивались куски ткани. Из находок заслуживают внимания золотой венок рядом с саркофагом и позолоченный горит, колчан для стрел. Он оказался идентичным четырем горитам, найденным на юге нашей страны в Чертомлыцком и Мелитопольском курганах, а также в могилах Солохи и Карагодеуашха. Таким образом были подтверждены данные нумизматики о том, что подобные колчаны использовались в македонском войске: их изображения красовались на монетах Филиппа и Александра.

На вергинском горите представлены военные сцены. Фигуры женщин с детьми свидетельствуют о том, что это захват города. Первое предположение, которое напрашивается, — что перед нами излюбленный в греческом искусстве сюжет взятия Трои, однако отсутствие некоторых обязательных в таком случае персонажей (Приама, Кассандры) опровергает подобную гипотезу.

На полу лежали также куски деревянной мебели, украшенной слоновой костью и золотом, скорее всего — ложа.

При вскрытии саркофага обнаружили второй ларец, очень похожий на первый, но меньших размеров и более скромно украшенный. Его заполняла роскошная пурпурная с золотом ткань, в центре которой находилась композиция из виноградных лоз. Завернутые в нее кости принадлежали скорее всего женщине. Поверх ткани в ларец была буквально втиснута женская золотая диадема, выполненная с исключительным мастерством.

Второе погребение имеет некоторые странности. Прежде всего — сочетание женского захоронения с мужским вооружением. Даже если предположить, что женщина могла хорошо владеть оружием, то сам набор его необычен, это явно не полный комплект, а отдельные предметы. Поножи, найденные в прихожей, мужские, их линии не соответствуют конфигурации женской ноги. М. Андроникос полагает, что оружие принадлежало мужчине, останки которого найдены в комнате, по каким-то причинам оно не вошло в его погребальный инвентарь и было потом положено в прихожую. Такая версия подтверждается свидетельством о двух этапах возведения гробницы. Ее обследование показало, что сначала было сооружено основное помещение и лишь потом, спустя некоторое время, достроена прихожая. Отсутствие украшений, тоже мало понятное в женском погребении, объясняется тем, что они находились на умершей во время кремации и расплавились в пламени костра.

Совокупность литературных и археологических данных, хронологические рамки погребения {от 350 до 320 года до н. э.) неопровержимо, по мнению М. Андроникоса, свидетельствуют о том, что в вергинской гробнице похоронен Филипп II Македонский. Такая версия разделяется далеко не всеми исследователями, однако число ее сторонников возросло, когда по черепу, найденному в большом золотом ларце, воссоздали облик погребенного. Он оказался очень похожим на известные изображения Филиппа и имел некоторые фамильные черты династии Аргеадов. Отчетливая деформация правой стороны черепа означала, что у похороненного человека был поврежден глаз, как раз его лишился Филипп во время одного из военных походов. Изучение костей привело медиков к заключению, что умерший находился в возрасте от 35 до 55 лет (Филипп погиб в 46 лет). Поножи в прихожей разной длины, одна из них короче другой; а ведь известно, что Филипп хромал.

Возможно, продолжающиеся раскопки кладбища в Вергине помогут найти и другие доказательства, подтверждающие гипотезу М. Андроникоса.

Текст приводится по изданию: В. И. Исаева. Вергинская гробница: могила Филиппа II Македонского? // Встречи с историей. Вып. 2. М., 1988. С. 125-128.