Библиотека “Халкидон”

___________________

А. Л. Дворкин

Иван Грозный как религиозный тип

Исторический фон, происхождение и развитие теократической идеи первого русского царя и его попытки установить “вольное самодержство” в России

Оглавление

Главной идеей Грозного до конца его дней оставалась идея абсолютного единодержавия. Она наложила отпечаток на все стороны личности царя, определяла всю частную и публичную его жизнь. Любое явление, привлекшее интерес Ивана, любую запавшую ему на ум мысль надлежало немедленно встроить в доктрину “вольного самодержства”. К сожалению, царь не замечал, как искажается при этом до неузнаваемости первоначальное их содержание.

Своеобразие этой доктрины обусловлено, как мы видели, тремя факторами: необузданным нравом Грозного, его убеждением, что воля самодержца тождественна воле Божией и, наконец, его зачарованностью Западом. Первый русский царь во многих отношениях остался прежним удельным князем, и унаследованная с молоком матери удельная идеология проявлялась в его отношениях как с собственными подданными, так и с иноземными правителями [1]. Понятия “государь” и “государство” постоянно смешивались в его сознании, и царь мыслился как персонификация царства, а дела царя — как прямое воплощение воли Божией. Преступления против царя были преступлениями против царства и непослушанием Богу. “Ты государь, аки Бог, и мала и велика чинишь” [2] — в этих словах опричника Василия Грязного выражен главный принцип “вольного самодержства” и на них же основывалась вся идеология опричнины. Всем причастным к управлению государством — “сильным во Израиле” [3], как называл их Курбский, — надлежало противопоставить новых “детей Авраама”, которых Бог силен воздвигнуть и “из камней” [4] (Ср. Мф, 3:9). Этим новым “семенем Авраама” и призваны были стать безраздельно преданные царю воины-“иноки” — грозные, неподкупные и безжалостные, которым предстояло очистить царство от крамолы и безначалия, восстановить истинное “самодержство”. И у Грозного не видно даже тени опасения, что разделение государства как раз и создаст идеальную почву для безначалия, разложения власти, общественного недовольства и приведет в результате к крушению всех его начинаний.

Обладая, без сомнения, острым и блестящим умом, первый русский царь не был практиком: он оставался всецело и полностью теоретиком. Твердо держась однажды усвоенных идей и намеченных планов, он не умел соотнести их с реальностью и оценить, к чему приведет практическое их осуществление.

Вероятно, самое большое заблуждение Ивана связано с его толкованием пределов царской власти. Быть грозным и безжалостным означало для него быть могущественным и сильным. “Власти Ивана IV и его ближайших предшественников, - пишет В. Кобрин, — хватало, чтобы срубить голову любому подданному. Но в их руках не было главного — правительственного аппарата, разветвленного, имеющего своих преданных агентов на местах. Поэтому многие реформы оставались на бумаге, правительство оказывалось не в силах провести в жизнь собственные указы” [5].

На практике Иван легко становился жертвой обмана и чужих влияний. Рано или поздно царь понимал, что результаты большинства его предприятий прямо противоположны ожиданиям, и сваливал вину на приближенных, которым до этого полностью доверял. И тогда он приказывал казнить не только виновных, но и всех предполагаемых их сообщников, и все начиналось сызнова. По существу, все его царствование представляет собой серию попыток “воздвигнуть из камней” новых “детей Авраама”.

Оборотной стороной такого стремления обновить русское государство был упорный отказ признать за Москвой долг перед византийским наследием и обращение к Западу. Последующая история страны доказала устойчивость этих тенденций. Они сохраняются при сыне Грозного Федоре и при Борисе Годунове. И хотя в правление Михаила Федоровича Романова и в первое десятилетие царствования Алексея Михайловича Россия, казалось, переживала возрождение византийской теократической идеи, разрыв царя Алексея с патриархом Никоном и трагические события, приведшие к церковному расколу, говорят о ее фактическом превращении к тому времени в монархию западного типа. Вот почему реформы Петра I при всей их жестокости едва ли свалились на русское общество как снег на голову.

Ивана часто сравнивали с Петром, и они действительно во многом схожи. Оба были царями-реформаторами, оба произвели в государстве величайшие потрясения, увлекались Западом, вели войны за те же территории в Прибалтике, оба тяготились привычным окружением и стремились его изменить, оба желали ограничить влияние Церкви и создать некую разновидность цезарепапистской системы. Бросается в глаза и ряд других схожих черт как в характере, так и в биографии обоих государей: внушительная наружность, ненасытная любознательность, необузданный нрав и чрезвычайная жестокость. Начало царствования того и другого пришлось на продолжительное время малолетства и было омрачено государственными потрясениями. Сходство доходит до того, что оба имели братьев, не способных к правлению, оба оказались сыноубийцами, разрушили свое здоровье чрезмерными излишествами и даже скончались в одинаковом возрасте — 53 лет от роду. Между прочим, Петр почитал Грозного и не раз указывал на него как своего предшественника.

Что же до различий, то среди множества их выделяется одно, наиболее существенное. В стране, которую унаследовал Петр, возрастало напряжение между все яснее обозначавшимися новыми тенденциями развития и старыми формами, затруднявшими их восторжествование в жизни. Петр, не в пример Грозному, был прежде всего практиком. Ненавидя старые формы социально-политического, хозяйственного и культурного бытия и все, что в его сознании с ними отождествлялось, он полагал главной своей задачей их разрушение и переустройство России на новых началах. Иван же унаследовал от отца несравненно более однородную державу. Новые тенденции, имевшие место и в его эпоху, не были, однако, настолько сильны, чтобы заявить о себе серьезными противоречиями во всех сферах жизни. С внешней стороны Грозный оставался верен своему времени и среде, и эта приверженность “старине” проявлялась у него даже в увлечении новыми идеями. Он был, безусловно, далек от мысли, что насаждает нечто новое. Взор первого царя все время устремлялся в прошлое, и он хотел воссоздать это прошлое таким, каким оно, по его мысли, было всегда, со всем тем, что погубили бояре-опекуны в период его малолетства. В этом прошлом он всегда искал опору, и потому, даже разрушая вековые традиции, полагал, что действует во имя этих самых традиций. Главная трагедия царствования Грозного в том, что, стремясь наполнить старые формы новым содержанием, он не замечал их несовместимости и потому обречен был на неудачу. При всей своей начитанности в Священном Писании он не мог уразуметь, что действует вопреки слову Христа: “Не вливают... вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают. Но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое” (Мф. 9:17). Не понимая этого, Иван Васильевич проливал реки крови и собственными руками разрушал свое царство.

Царство это означало для него последнюю истинную теократию, себя же он видел последним христианским государем во вселенной. Знаменательно, что Константин Великий, первый христианский государь, на которого Грозный часто ссылался, откладывал свое крещение до предсмертной болезни, сознавая, как трудно совместить христианский долг с обязанностями правителя. По той же причинен предок Грозного, первый христианский князь на Руси св. равноапостольный Владимир, отменил после своего обращения и крещения смертную казнь. И как удалился от этого идеала мир, если правитель, исповедовавший веру своих предшественников и заявлявший, что для своего времени он — то же, что и они для своего, видевший себя их духовным наследником, исполнителем их предначертаний, замыслов и чаяний, должен был доказывать это беспощадными и нескончаемыми казнями. Поистине горькая ирония заключена в том, что “последний христианский царь”, призванный сиять миру делами милосердия и праведности, оказался в его глазах кровожадным чудовищем, стяжал печальную славу кровавого деспота и был прозван “Мучителем” своими потрясенными современниками.

[1] Шмидт С. О. Становление российского самодержавства. С. 324-235

[2] Послания Ивана Грозного. С. 567.

[3] Переписка... С. 119

[4] Там же. С. 155.

[5] Кобрин В. Посмертная судьба Ивана Грозного // Знание - сила. М., 1987, №8. С. 59.

Copyright © 2006-2011 Библиотека "Халкидон"
При использовании материалов сайта ссылка на halkidon2006.orthodoxy.ru обязательна.