Библиотека “Халкидон”

___________________

VI Вселенский Собор

Когда письмо императора достигло Рима, папа Дон уже скончался (11 апреля 679 года). Его преемник Агафон (679-681) [4], родом сицилиец, был очень деятелен. Он призвал всех западных митрополитов провести совещания со своими епископами относительно монофелизма, чем обеспечил объединенный фронт всего Запада. Прошли Соборы в Милане и в Хартфилде в Англии. 125 епископов из римского митрополичьего округа (то есть епископы, непосредственно зависящие от папы) встретились в Риме” и на Поместном Соборе “подписали исповедание веры, осуждающее монофелизм, и объявили о разрыве общения с монофелитскими иерархами. После этого папа направил в Константинополь свою делегацию” [5]. Она привезла послание святителя Агафона, в конце которого было приложено в форме символического изложения Исповедание Римской Церкви по спорному вопросу. Это Исповедание “действительно замечательно по своей простоте, ясности и правильности. Оно сыграло свою положительную роль в постановлениях Собора и было до некоторой степени аналогично роли Томоса папы Льва для IV Вселенского Собора. Вот оно:

Папа уверяет, что “Апостольская Церковь - мать империи” - всегда сохраняла это правило веры и, по благодати Божией, никогда не впадала в ереси. Это чистое учение, принятое от начала от князей-апостолов, пребудет непорочным до конца, по обетованию Господа: “Симон! Симон! сe, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу, но Я молился о тебе,... и ты... обратившись, утверди братьев твоих” (Лк. 22: 31-32) [6].

“Папа Агафон хочет следовать примеру своих предшественников. Он излагает историю ереси. Но повсюду замалчивает случай с Гонорием. Приглашает императоров и Константинопольских патриархов отвергнуть ереси и принять православное учение, которое опирается на непоколебимую скалу Римской Церкви, quae ejus gratia atque praesidio ad omni errore illibata permanet.

Заседания Собора проходили в императорском дворце, в Трулльском зале, то есть Купольном зале, или зале со сводами (греческое слово о τρουλλος ξзначает свод или купол). “Изредка этот Собор, VI Вселенский, называется Трулльским, но его ни в коем случае не следует смешивать с собственно Трулльским Собором, который заседал в той же палате через 10 лет” [11], и о котором речь пойдет далее.

Указывается разное число участников Собора – от 150 до 289; “можно думать, что на различных сессиях было разное число епископов, потому что поначалу собрались не все” [12]. А.Л. Дворкин пишет: “Вначале в работе Собора принимало участие всего 43 епископа, но определение Собора подписано уже 174 иерархами. Такие низкие цифры отражают состояние христианского мира в 680-681 годах, когда Сирия, Палестина, Египет и Северней Африка были оккупированы арабами, Малая Азия разорена, а большая часть Балканского полуострова занята славянами. Представительство восточных патриархатов было номинальным. На Соборе присутствовал Макарий, титулярный патриарх Антиохийский, проживавший в Константинополе, но Александрия и Иерусалим, где халкидонские кафедры были вдовыми, были представлены лишь “викариями”, тоже, по всей видимости, проживавшими в столице” [13].

“Император практически не оказывал влияния на дискуссии” [15]. Он председательствовал на Соборе лично до 12-го заседания, окруженный патрициями. “По левую руку императора, то есть с правой стороны, сидели на почетных местах” сторонники православного учения о двух волях во Христе: легаты римского папы [16], “за ними - представитель Иерусалимский иеромонах Георгий. С правой стороны сидели: патриарх Константинопольский Георгий, Макарий Антиохийский и уполномоченный Александрийского патриарха иеромонах Петр. Посредине залы лежало Евангелие. B конце 11-го заседания император объявил, что государственные дела мешают ему председательствовать лично, а потому он передает эту роль его заместителям патрициям. Под протоколами, однако, император подписался после всех иерархов, и не по формуле “όρίσας υπέγραψα”, κΰк епископы, а лишь: “ανέγνωμεν καί συνηνέσαμεν” (χитал и одобрил). A его заместители, так называемые judices, никакой подписи не ставили. В заключение император заявил, что он собирал Собор не для каких-либо политических целей, а единственно ради мира Церкви и церковной истины. И действительно, Собор являл собою счастливую картину полного отсутствия давления политической власти, что, вообще, бывало часто, и полной свободы богословских мнений и слова” [17]. “Хотя и было понятно, что император желает дать перевес учению о двух волях во Христе” [18], но на заседаниях происходили свободные дискуссии, “богословские споры велись спокойно, обстоятельно, проверялись по документам все цитаты и ссылки. Собор был не на словах только, а на самом деле “Соборной” работой богословской мысли” [19].

При этом “в отличие от ранних Соборов, на которых обсуждались богословские вопросы сами по себе, собрание 680-681 годов концентрировалось на вопросе Предания. По существу на нем обсуждался единственный вопрос: можно ли использовать ранние Соборные решения и писания отцов для оправдания учения об одной энергии и одной воле во Христе. Была проделана большая работа: приводились святоотеческие тексты, подлинность ряда писаний ставилась под вопрос, тексты сверялись друг о другом, проводились активные архивные поиски. Такой “архивный” характер дискуссий отчасти объяснялся тем, что после смерти великого святого Максима в Церкви не было выдающегося богослова, который мог бы поднять христологические дискуссии на уровень, которого они достигали при святом Кирилле, святом Льве или даже императоре Юстиниане. Но главный вопрос был, конечно, ясен: подлинность человечества Христа и спасения во Христе не абстрактной человеческой “природы”, а самого человечества, подвижного, динамического и творческого. Именно в этом было богословское наследие святого Максима Исповедника, и именно оно вдохновило окончательное решение Собора.

На 2-м заседании (10 ноября) читали Деяния IV Вселенского Собора. При чтении знаменитого Томоса папы Льва: “agit enim utraque forma cum alterius communione, quod proprium habuit: Verbo quidem operante, quod Verbi est, carne autem exsequente quod carnis est, et horum unum coruscat miraculis, aliud vero succumbit injuriis” папские легаты заметили: вот ясное учение о duae naturales operationes inconfuse et indivise. Макарий сказал: “Я не учу о двух энергиях, да и папа Лев здесь такого выражения, как “две энергии”, не употребляет”. Довольно смело это замечание Макария, ибо мы только что процитировали слова папы Льва: “duae operationes”. Что же оно значило бы, если за ним не мыслилось бы “две энергии”? “Итак, ты думаешь, что Лев говорит здесь о μια ενεργεία?”, - βξзразил император. Макарий ответил: “Я не употребляю чисел, а говорю вместе с Дионисием Ареопагитом о богомужном действии - θεανδρικη ενεργεια”. – “Θ что ты под ним разумеешь?” - спросил император. “Я тоже этого не определяю”, - ответил Макарий.

На 3-м заседании (13 ноября) приступили к атакам V Вселенского Собора. Здесь в самом же начале оказалось пришитым подложное сочинение, якобы, Мины, патриарха Константинопольского, к папе Вигилию, трактующее вопрос о волях и утверждающее εν θέλημα. Οξ самому анахронизму этого вопроса для эпохи V Собора явно было, что это подлог. Легаты протестовали против чтения документа, и он был сдан в комиссию для исследования. Сам император, чиновники и епископы убедились, что три тетради первой книги актов Собора не имеют нумерации и по почерку отличаются от четвертой, которая имеет отметку: № 1. Затем в архиве сохранилась кипа бумаг, “исходящих” от патриарха Мины. И тут никакого письма Мины к папе Вигилию не записано. Да и умер патриарх Мина раньше V Собора, еще в 552 году. Император велел вырвать вставные тетради.

Тогда император просил Макария и Стефана выдвинуть следующую серию их аргументов - от святых отцов. Те представили два тома выписок из отцов. Их чтению было посвящено все 5-е заседание 7 декабря. Император предоставил им полную свободу и спросил: не хотят ли они еще что-нибудь заявить? На это Макарий и его единомышленники заготовили к следующему, 6-му заседанию еще третий том выписок. Все эти тома были запечатаны под надзором императорских чиновников, депутатов от Собора и римских легатов, чтобы впредь не было спора о неверности цитат или искажений отдельных речей на Соборе. A копии этих трех томов вручены были Отцам Собора для перечитывания, обсуждения и формулировки возражений. При этом папские легаты сделали предупреждение, что они находят это собрание цитат Макария Антиохийского и его последователей - Стефана, Петра (епископа Никомидийского) и Соломона (епископа Кланейского) - ничего не доказывающим. И это потому, что: 1) цитаты оторваны от контекста, 2) они говорят не о Христе во плоти, а о единстве воли во Святой Троице; легаты, сверх того, просили проверить эти цитаты из отцов по текстам творений этих отцов, хранящимся в патриаршей библиотеке” [22].

Это письменное изложение вместе с устными добавлениями Макария и явилось для Собора самым центральным документом монофелитства. Собор его разобрал и отверг. Макарий исходил из халкидонского утверждения двух природ. Но, говорил он, “воля во Христе одна, ибо в Нем не было греха”, то есть грешной человеческой воли. Ошибка здесь в смешении греха с волей. “Таким образом, Бог-Слово не совершал ничего, ни божественного, как Бог, ни человеческого, как человек (ου κατά Θεον τα θεια, ουδ'κατ'ανθρωπον τα ανθρωπινα), νξ творил новое, единое “богомужное” (богочеловеческое) действие”. – “Невозможно, чтобы в одном Христе Боге находились одновременно две воли (θελημα), θλи взаимно противоположных, или совершенно одинаковых. Учение Церкви научает нас, что “плоть” Господа никогда не производила своего естественного движения отдельно и по своему стремлению, вопреки указанию соединенного с ней в ипостась Бога-Слова. Скажу прямо: как наше тело управляется, украшается и приводится в порядок разумной и мыслящей душой, так и в Господе Христе весь человеческий состав Его управляется всегда и во всем Божеством Самого Слова”.

Макария очень сбивали с толку цитаты из отцов, особенно из Афанасия Великого, о безгрешности человеческой природы Христа, равной Адаму до грехопадения. Макарий из этого заключал, что и в Адаме до грехопадения греха не было, потому что не было в нем и человеческой воли, и что в Адаме воля была одна, но не человеческая, а божественная.

В ряде заседаний были прочитаны и разобраны все цитаты Макария из отцов. Между прочим было установлено, что у Аполлинария было учение об “одном действии, энергии”. Это многих вразумило. На 10-м заседании (8 марта) епископ Мелитинский Феодор и несколько его единомышленников, в начале Собора тяготевшие к Макарию, представили письменное исповедание двух воль во Христе. A еще незадолго перед тем (7 марта 681 года) Феодор Мелитинский по наущению Макария подал заявление о желательном компромиссе, прикрываясь своей деревенской необразованностью (χωρικος).

“Должны быть изглажены из Церкви имена: Сергия, который первый написал об этом нечестивом учении, Кира Александрийского, Пирра, Павла и Петра Константинопольских и Феодора Фаранского, всех осужденных в письме ІІапы Агафона к императору. Мы их всех анафематствуем. С ними вместе должен быть извержен из Божией Кафолической Церкви и анафематствован и покойный папа Древнего Рима Гонорий, так как мы нашли по его писаниям, адресованным к Сергию, что он во всем следовал его мысли и подтвердил нечестивые догматы”.

Собор вообще хотел рассеять монофелитский соблазн путем исчерпания всех способов свободного убеждения. Поэтому после опыта монаха Полихрония он посвятил одно заседание - 16-е (9 августа) – беседе с одним сирийцем, пресвитером Константином из Апамеи” [30]. Как писал Н.И. Барсов, Константин, “не разделяя вполне учения монофелитов, отрицал человечество во Христе после Его крестной смерти” [31]. “Мысля по-сирски и не вполне вмещая греческие понятия “ипостасис” и “энергиа”, он искренно утверждал, что следует Халкидону, признавая во Христе одну “ипостасис” и две “фисис”, но волю - одну, божественную. Он согласен признать и две энергии, как два свойства двух природ, но не две воли. Одна воля y Святой Троицы. Одна же воля и у воплотившегося Бога-Слова. Собор допрашивал: “Одна воля, которую ты признаешь в воплотившемся Боге-Слове, принадлежит ли к Его природе божественной или к человеческой?” Константин отвечал: “Я признаю, что воля принадлежит во Христе Божеству”. Собор спрашивает: “А человеческая природа Христа имеет ли волю или нет?” Константин: “Да, человеческая природа во Христе имела эту волю, но временно, от чрева матери до креста. И все-таки я признаю это только свойством”.

“На 16-й сессии патриарх Георгий предпринял последнюю попытку спасти честь Константинопольской Церкви, выступив против осуждения своих предшественников: Сергия, Пирра, Павла и Петра. Однако его аргументы были отвергнуты. Был принят список всех осужденных в связи с монофелитством. Естественно, “почетное” место в этом списке занимал папа Гонорий, названный даже “столпом ереси”. Конечно, в списке были только ересиархи, и притом самые отъявленные из них. Те, кто просто выражался двусмысленно, в него не попали. Так, в список не попал ни один из пап — преемников Гонория, многие из которых занимали весьма двусмысленную позицию. Не попали в него и константинопольские патриархи — преемники Сергия и Пирра, которые лишь придерживались официальной позиции своей Церкви. Римская делегация не возражала против осуждения Гонория. Оно было повторено на VII Соборе и повторялось всеми папами при их интронизации вплоть до XI века” [33].

Заключительное, 18-е заседание было назначено на 16 сентября. Собрались 174 епископа; прибыл снова для председательствования император. К заключительному заседанию подготовлено было и вероопределение (opoc) Собора. Вероопределение VI Вселенского Собора, известное под названием “Изложение веры 150-ти святых и блаженных отцов, собиравшихся в Константинополе”, явилось завершением и результатом деятельности его. В основу его положены два замечательных богословских творения 7 века – окружное послание святителя Софрония, патриарха Иерусалимского, и послание папы римского святителя Агафона к отцам VI Вселенского Собора. “В начале вероисповедания приводится символ Константинопольский; затем речь идет о монофелитской ереси, перечисляются ее главные защитники – Феодор Фаранский, Сергий, Пирр, Павел и Петр, патриархи Константинопольские, Гонорий, папа римский, Кир Александрийский, Макарий Антиохийский и ученик его Стефан; предшественниками их были такие еретики, как Аполлинарий, Север и Фемистий.

Затем упоминаются с полным одобрением послание Агафона и послание Римского Собора: вместе с вероисповеданием Халкидонского Собора, догматическим посланием святого Льва и Соборными посланиями святого Кирилла Александрийского против Нестория вышеупомянутые послания полагаются в основу собственно Соборного определения. В выражениях, весьма близких к вероопределениям Халкидонского Собора”, Собор вновь подтвердил православное учение о единстве Христа в двух природах, “о сохранении в целости двух природ во Христе после их соединения. В непосредственной связи с этим учением излагаются определения настоящего Собора, утверждающие реальность двух воль и двух действий во Христе” [34]. Собор уточнил учение о двух природных волях во Христе, которые не могут противоречить одна другой, так как воля человеческая подчиняется воле Божественной – воле Бога.

В новом вероопределении Собора сказано: “Και δύο φυσικάς θελήσεις ήτοι θελήματα εν Αυτω, και δύο φυσικάς ενεργείας αδιαιρέτως, άτρέπτως, άμερίστως, άσυγχύτως, κατά την των αγίων πατέρων διδασκαλίαν. Ωσαύτως κυρύττομεν και δύο μεν φυσικά θελήματα, ούχ υπεναντία, μή γένοιτο, καθώς οι ασεβείς εφησαν αιρετικοί, άλλ επομενον το άνδρώπινον Αυτού θέλημα, και μη άντιπίπτον, ή άντιπαλαιον, μάλλον μεν ουν και υποτασσομενον τω θείω Αυτού και πανστενει θελήματι”. “акже проповедуем, согласно учению святых отцов, что в Нем два естественных действия (dύw jusikάς energeiaς) νεраздельно, неизменно, неразлучно, неслитно и две естественные воли (δύω φυσικά θελήματα) νе противоположные, как говорили нечестивые еретики, да не будет, но человеческая Его воля уступает, не противоречит или противоборствует, а подчиняется Его Божественной и всемогущей воле”.

Далее говорится: “Как всесвятая и непорочная одушевленная Его плоть, будучи обόжена, не уничтожилась, а сохранилась… Утверждаем, что в одном и том же Господе нашем Иисусе Христе, истинном Боге нашем, два естественных действия (dύw jusikάς energeiaς) νераздельно, неизменно, неразлучно, неслитно, то есть божественное действие и человеческое действие… То и другое естество хочет и производит свойственное себе в общении с другим. Потому-то мы и признаем две естественные воли и два естественных действия (δύω φυσικά θελήματα τε και energeiaς), βзаимно согласившихся между собою (καταλλήλως συντρέχοντα) δля спасения рода человеческого”.

“Итак, две воли и два действия характеризуются в приведенном вероопределении эпитетом “естественные” (φυσικάς, naturales), β том смысле, что каждое из них относится к природе (φύσις): ξдно к природе Божеской, а другое – к человеческой, являясь характерными для той и другой. Эпитеты “нераздельно, неизменно, неразлучно, неслитно” (αδιαιρέτως, ατρέπτως, αμερίστως, ασυγχύτως), κξими выражаются отношения двух воль и двух действий во Христе, тождественны с теми, коими отцы Халкидонского Собора обозначали отношения двух природ во Христе, за исключением amerίstwς βместо acwrίstwς, νо эти выражения по смыслу одинаковы. Устраняя смешение воль в метафизическом смысле, отцы утверждают единство направления двух воль, их единство нравственное. Между тем, вся аргументация монофелитов в пользу единства воли покоилась на смешении указанных моментов. Это вероисповедание было торжественно провозглашено и утверждено на последнем заседании Собора 16 сентября 681 года” [35].

“Постановление Собора было принято без дальнейших споров” [36]. “На вопрос императора: все ли согласны провозгласить этот орос? - Собор ответил дружными утвердительными восклицаниями. Тогда император произнес перед Собором речь (λογος προσφωνητικος), οξвторяя в ней, что, созывая Собор, он имел в виду исключительно вопросы чистоты веры и церковного мира. Затем от лица Собора была прочитана императору ответная речь, полная византийского красноречия и искренней радости о торжестве православия. В речи ярко подчеркнута, выдвинута православная характеристика Рима по аналогии с IV Вселенским Собором. В речи говорилось: “Рим-старец простер тебе (императору) богоначертанное исповедание. Хартия превратила вечер в день, чернила издавали свет, через Агафона говорил Петр, и вместе с Соцарствующим Вседержителем постановлял ты - самодержец, ты - богопоставленный. Симоны, заметные по оперению отступничества, упали с высоты полета. И памятником этого является низложение, а вера восстает, и согласие народов слагается в настоящую красоту. “Воздвижеся солнце и луна ста в чине своем” (Авв. 3:11). Воздвиглось солнце к свету, это значит: твой ум поднялся к солнцу правды, чисто узрел Чистейшего и принес нам оттуда умиротворение. И луна стала в чине своем, - это значит: Церковь - невеста Христова - одевается в свое благолепие и украшается благочестием и, вполне восстановив чистоту православия, блистает миру твердым спокойствием”.

Особое письмо от Собора было направлено папе Агафону. Оно также полно торжественной радости. Папа называется “врачом настоящей болезни Церкви”. Ему, сидящему на первом престоле, утвержденном на скале веры, принадлежит забота о том, что надлежит делать. Собор низверг ереси, следуя за постановлением, которое еще ранее принял папа (κατά την τρις ιεροις υμων γραμμασιν επ αυτους) οπотив ересиархов (προψηφισθεισαν αποφασιν), οроизнес анафему на Феодора, Сергия, Гонория, Кира... Делался вид, будто Агафон сам implicite осудил и Гонория” [37].

Мы не должны думать, что то учение о папе, последний штрих которого был сделан в прошлом веке на I Ватиканском Соборе (догмат о папской непогрешимости) в полном виде имелось уже и в рассматриваемую эпоху. Вместе с тем многое говорит о том, что учение о структуре Церкви на Востоке и на Западе не совпадало. Прежде всего отметим, что Рим не знал в ту пору безраздельного авторитета папы. Папа, даже если он и имел высокое сознание своего места в Церкви, в важных случаях считал нужным созвать Поместный Собор, и принимал важные решения совместно с ним. Однако это решение Римского Собора признавалось там обязательным для всей Вселенской Церкви. Православным, т.е. принадлежащим к Церкви Христовой, назывался тот, кто имел общение с папой, кто такого общения не имел, пребывал вне Церкви.

Подавляющее большинство отцов Собора не желало разделять воззрения Рима на значение римской кафедры, и вовсе не ограничилось пассивным присоединением к римским решениям. Эти последние были подвергнуты рассмотрению отцами Собора так же, как и прочие представленные документы. Результатом было, с одной стороны, издание вероопределения Собора, которое утверждало православное учение о двух энергиях и двух волях во Христе; а с другой стороны – осуждение еретиков. Кроме двух названных, осуждению подверглись несколько восточных патриархов: Сергий и другие. Их осуждения требовал Рим. Но кроме восточных первоиерархов, осудили и римского папу Гонория. Этого Рим, разумеется, не требовал. Но хотя осуждение Гонория бросало тень на римскую кафедру, пришлось согласиться и с ним, дело представлялось и той и другой стороне, и Константинополю и Риму, совершенно бесспорным”. Как мы увидим далее, “только некоторые из близких по времени к Собору римских пап пытались несколько смягчить это осуждение Гонория. Не отвергая в принципе осуждения, признавая Гонория анафематствованным, они, однако же, пытались доказать, что он не был сознательным еретиком, а всего лишь впал в ересь по некоему небрежению” [38].

B третьем атриуме храма Святой Софии был вывешен первый экземпляр этого эдикта. B нем между прочим очень резко квалифицируется еретическая вина папы Гонория. Он назван “укрепителем ереси, запутавшимся в противоречиях самому себе - о της αιρεσεως βεβαιωτης, και αυτος εαυτω προσμαχομενος”. При перечислении еретиков, начиная от Симона Волхва, о папе Гонории говорится, что “он со всеми оными сообщник и спутник и столп ереси (τον κατά παντα τουτοις συωαιρετην, και συνδρομον και βεβαιωτην της αιρεεσεως)”.

Папа Лев II ответил императору письмом, утверждавшим постановление VI Вселенского Собора и анафематствовавшим еретиков: Ария... Феодора, Кира... Гонория, qui hanc apostolicam (i. e. Romanam) Sedem non apostolicae traditionis doctrina lustravit, sed profana proditione immaculatam fidem subvertere conatus est (παρεχωρησε, ςξ есть допустил извратить).

“Ибо позволительно восточным произнести анафему на Гонория по смерти его. Однако следует знать, что это произошло потому, что он обвинен в ереси. A только из-за нее одной позволяется меньшим противиться приказаниям своих больших. Хотя бы в таком случае и не было прямого дозволения кому-либо произносить осуждение ни со стороны патриархов, ни прочих их заместителей. Если только этому не предшествовал бы авторитет согласия первосвятителя первого седалища” (Licet enim (Honorio) ab orientalibus post mortem anathema sit dictum, sciendum tamen est, quia fuerat super haeresi accusatus, propter quam solam licitum est minoribus majorum suorum motibus resistendi: vel pravos sensus libere respuendi, quamvis et ibi neс Patriarcharum nec ceterorum antistitum cuipiam de eo fas fuerit proferendi sententiam, nisi ejusdem primae sedis Pontificis consensus praecessisset auctoritas).

Есть еще одна несправедливость императорской власти, наложившая тень и на VI Вселенский Собор. Собор щедро ублажал императора комплиментами за поддержку православия. Но он полностью умолчал о двух столпах православия и мучениках, силой и примером коих, конечно, вдохновлялись отцы Собора. Ни папа Мартин, ни Максим Исповедник не упомянуты в обширных материалах Собора ни одним словом! Это опять в угоду политике, ибо официально считалось, что святые Мартин и Максим пострадали не за веру, а как политические преступники (!!). Так политическое давление тяготело и над Вселенскими Соборами” [39].

Таким образом, VI Вселенский Собор определил исповедывать две воли во Христе и два действия. Как писал протопресв. Михаил Помазанский, “соединенное с Божеством человеческое естество, или, по терминологии святых отцов, “плоть Господня”, обогатилось Божественными силами, не потеряв ничего из собственных своих свойств, оно сделалось причастным Божественного достоинства, а не естества. “Плоть”, с обожением, не уничтожилась, “но осталась в своем собственном пределе”, как выразился Шестой Вселенский Собор…

“Подобно тому как исповедуем вочеловечение без изменения и превращения, так представляем и событие обожествления плоти. Ибо по той причине, что Слово сделалось плотью, ни Оно не вышло из границ Своего Божества и не лишилось присущих Ему, соответствующих достоинству Божию, украшений; ни обожествленная плоть, конечно, не изменилась в отношении к своей природе или ее естественным свойствам. Ибо и после соединения остались как естества несмешанными, так и свойства их неповрежденными. Плоть же Господа, по причине чистейшего соединения со Словом, то есть ипостасного, обогатилась божественными действованиями, не потерпев однако никоим образом лишения своих естественных свойств, ибо она совершала божественные действия не своею собственною силою, но по причине соединенного с нею Слова, так как Слово чрез нее обнаруживало Свою силу. Ибо раскаленное железо жжет, владея силою жжения не вследствие естественного свойства, но приобретя это от своего соединения с огнем”…” [43].

“Шестой Вселенский Собор не мало занимался истолкованием евангельского повествования о “Гефсиманском борении” [44].

В.Н. Лосский писал о постановлениях VI Вселенского Собора: “Шестой Вселенский Собор, собравшийся в 681 году в Константинополе, разъяснил христологические определения Халкидонского Собора. Он вновь подтвердил единство Христа в двух природах и уточнил учение о двух природных волях во Христе, которые не могут противоречить одна другой, так как воля человеческая подчиняется воле Божественной — воле Бога. Ссылаясь на недошедший до нас труд святого Афанасия Великого, где дается толкование слов Христа: “Душа Моя теперь возмутилась… Отче! избавь Меня от часа сего” (Ин. 12, 27), отцы Собора подчеркнули, что в воплощении человеческая воля есть собственная воля Слова. Таким образом, Сын обладает собственной волей и, следовательно, Его воля уже не является только волей Отца; тем самым создается как бы некое разделение между Сыном и Отцом. Все домостроительство спасения зиждется на подчинении этой собственной воли Слова, человеческой Его воли, воле Отца. Потому что “воипостазированная” Словом человеческая воля не разрушается, подобно тому, как плоть Христа, хотя и обоженная, сохраняет всю реальность плоти тварной. “И все же, - заключает Собор, — мы относим к одному и тому же Лицу как чудеса (сотворенные энергией Божества), так и страдания (перенесенные по человечеству)”.

За этими определениями стоит антропология святого Максима, различающая волю естественную — θελησις φυσικη — θ βолю выбирающую — θελησις γνωμικη, κξторая есть не природное стремление, но возможность свободного решения и, следовательно, относится к категории личности. Воля выбирающая придает нравственному акту личностный характер. Но этой выбирающей воли нет во Христе, или, вернее, она существует в Нем как Божественная свобода; по отношению же к Богу нельзя говорить о “свободных решениях”, потому что единственное решение Сына — это кенозис, принятие на Себя всех условий человеческого существования, совершенное подчинение воле Отца. Собственная воля Слова, Его человеческая воля подчиняется Отцу и по человечеству проявляет согласие Нового Адама со Своим Богом, причем это не колебание между “да” и “нет”, а всегда только “да”, даже и сквозь “нет” ужаса и возмущения: “Отче! избавь Меня от часа сего! Но на сей час Я пришел. Отче! прославь имя Твое” (Ин. 12, 27—28). “Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия, впрочем не как Я хочу, но как Ты” (Мф. 26, 39). Так само поведение Христа свидетельствует о свободе, хотя святой Максим и отрицает в Нем свободный выбор. Но свобода эта не есть непрестанный выбор, который нарушал бы цельность Личности Спасителя; она не представляет собой также и постоянной необходимости для Христа каждый раз сознательным выбором подчинять свою обоженную плоть таким потребностям нашего падшего состояния, как, например, сон или голод: мыслить так, значило бы превращать Иисуса в актера. Здесь свободой управляет личное, а потому и “единое” сознание Христа. Это — Его окончательный и неизменный выбор: взять на Себя всю ущербность нашего состояния, вплоть до последнего рокового конца — смерти. Этот выбор есть превечное согласие на полное, до последних глубин, приятие в Себя всего, что составляет наше положение, то есть нашего падшего состояния, и эти глубины суть — предсмертная тоска, смерть, сошествие в ад. В противоположность восходящей схеме “кенотических” учений, если и происходит развитие самосознания Христа, то в направлении нисхождения, а не восхождения. Действительно, в понимании “кенозистов” Христос непрестанно возрастает в сознании Своего Божества. Так, в момент крещения Он якобы осознает, словно в некоей “реминисценции”, что Он — Сын Божий. Но, читая Евангелие, мы видим, напротив, что самосознание Сына нисходит все ниже и ниже, и все больше проникается бедственностью человеческой. Его рождение от Девы было почти что райским явлением обоженной плоти; отрок Иисус, исполненный молчаливой мудрости, без труда побеждал ученых; первое чудо было чудом в Кане на браке. И вот затем все более надвигается тот “час”, на который и пришел Христос; для Него подлинный крестный путь — это постепенное осознание Своего человечества, нисходящее постижение нашей бездны. Можно ли помыслить, что Слово осознавало Свое Божество? Но трагически необходимо, чтобы Оно осознало нашу погибель, как бы ее в себе суммировало. Потому что, принимая на Себя весь грех, давая ему в Себя — безгрешного — войти, Христос его уничтожает. Мрак, окутывающий крест, проникает в такую чистоту, которую он не в силах затмить, крестное же терзание — в такое единство, которого оно не может расторгнуть.

Предсмертное борение Христа в Гефсиманском саду нередко удивляет и даже соблазняет. Святой Иоанн Дамаскин останавливается на нем: “Когда Его человеческая воля отказывалась принять смерть, а Его Божественная воля давала место этому проявлению человечества, тогда Господь, по человеческой Своей природе, был в борении и страхе, Он молился об избавлении от смерти. Но так как Его Божественная воля желала, чтобы Его человеческая воля приняла смерть, то человеческое страдание стало для человечества Христа страданием вольным”. Сын Божий Своей человеческой волей согласился на смерть как на следствие греха и плату за грех. Но в Нем не было “греховного корня”, следовательно, Он не должен был вкушать и смертного плода. Человек же носит этот корень в себе, и смерть для него, можно сказать, “естественна”, то есть биологически логична и психологически приемлема в том “ниже-природном” состоянии, на котором Бог остановил падение и утвердил некий закон — закон смерти. Так слово благоразумного разбойника, обращенное к разбойнику неблагоразумному: “мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал” — приобретает онтологическое значение. И благоразумный разбойник умирает легче, чем Христос. Христос же, когда Он соглашается принять ужасное последствие греха, когда в последних глубинах Своего нисхождения в наши меонические бездны Он познает смерть, видит, как обоженный человек противится в Нем этому “противо-природному” проклятию. И когда собственная воля Слова, то есть Его человеческое естество, подчиняется, оно познает несказанный ужас перед смертью, ибо она Ему чужда. Один только Христос познал, что такое подлинная смерть, потому что Его обоженное человечество не должно было умирать. Один Он мог измерить всю меру агонии, потому что смерть овладевала Его существом извне, вместо того, чтобы, как роковая неизбежность, проистекать изнутри, вместо того, чтобы быть в Нем, как в человеке падшем, неустранимым стержнем бытия, смешанного с небытием, когда облекающая этот стержень плоть распадается от болезней и времени. И этой смертью безмерной, или, вернее, единственной измеренной, грех уничтожается и исчезает в едином Лице Христа при соприкосновении со всесильным Его Божеством; ибо искупление есть не что иное, как раскрытие Себя для предельного разлучения между человеком и Богом, совершенное Тем, Кто нераздельно оставался человеком и Богом” [45]…

Таким образом, VI Вселенский Собор, осудив и отвергнув ересь монофелитов, определил признавать в Иисусе Христе два естества – Божеское и человеческое, и по эти двум естествам – две естественные воли: Божественную и человеческую, но так, что человеческая воля во Христе в совершенном согласии следует или подчиняется Его Божественной воле, но не уничтожается ею. VI Вселенский Собор “разъяснил христологические определения Халкидонского Собора” [46] и подтвердил целостность человеческой природы во Христе [47].

Необходимо отметить, что “Константин IV, можно полагать, был причислен Церковью к лику святых. Точная дата смерти этого императора неясна, но известно, что он умер в сентябре месяце. А как раз в сентябрьской Минее под третьим числом значится некий император, названный там Константин Новый. Ему нет службы, нет никакого синаксаря, но он там упомянут. Преподобный Никодим Святогорец, составитель греческих житий Святых, считает, что под этим Константином нужно разуметь одного из сыновей основателя этой династии – Ираклия. Но тот Константин царствовал всего несколько месяцев, и умер он не в сентябре, а в мае. Так что я думаю, здесь имеется в виду именно Константин IV. Вообще, как правило, канонизировались те императоры, при которых происходили Вселенские Соборы, а имя Константина IV навсегда останется в связи с созванным в его правление VI Вселенским Собором” [49].

На VI Вселенском Соборе участвовал, как один из ревностных защитников истины, святой Андрей Критский († 712-726), знаменитый гимнограф и проповедник, тогда синкелл Иерусалимского патриарха [50]. Впоследствии он был архиепископом на Крите и славился благочестием и усердием к вере. Ему Церковь обязана Великим покаянным каноном, который читается Великим постом и известен под его именем.

Нельзя сказать, что соглашение, достигнутое с Римом на Шестом Вселенском Соборе, длилось очень долго. Даже в царствование Юстиниана II, преемника Константина IV, отношения между Византией и Римом снова обострились”. Это обострение отношений было связано с решениями Константинопольского Поместного Собора 691-692 годов (Трулльского Собора) [51].

[2] Прот. Валентин Асмус. История Церкви. http://www.wco.ru/biblio/zip/asmus1.zip.

[3] Васильев А.А. История Византийской империи. Т. 1. http://gumilevica.kulichki.net/VAA/

[4] Память святителя Агафона 20 февраля ст. стиля.

[6] Карташев А.В. Вселенские Соборы. VI Вселенский Собор (680-681 гг.). http://pstbi.pagez.ru/item.php?id=55&cid=6.

[7] Дворкин А.Л. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. Н. Новгород, 2003. С. 467.

[8] Карташев А.В. Вселенские Соборы. VI Вселенский Собор (680-681 гг.). http://pstbi.pagez.ru/item.php?id=55&cid=6.

[9] Память святителя Георгия I 18 августа ст. стиля.

[10] Дворкин А.Л. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. Н. Новгород, 2003. С. 467.

[11] Прот. Валентин Асмус. История Церкви. http://www.wco.ru/biblio/zip/asmus1.zip.

[12] Там же.

[13] Дворкин А.Л. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. Н. Новгород, 2003. С. 468.

[14] Прот. Валентин Асмус. История Церкви. http://www.wco.ru/biblio/zip/asmus1.zip.

[15] Дворкин А.Л. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. Н. Новгород, 2003. С. 468.

[16] Прот. Валентин Асмус. История Церкви. http://www.wco.ru/biblio/zip/asmus1.zip.

[17] Карташев А.В. Вселенские Соборы. VI Вселенский Собор (680-681 гг.). http://pstbi.pagez.ru/item.php?id=55&cid=6.

[18] Прот. Валентин Асмус. История Церкви. http://www.wco.ru/biblio/zip/asmus1.zip.

[19] Карташев А.В. Вселенские Соборы. VI Вселенский Собор (680-681 гг.). http://pstbi.pagez.ru/item.php?id=55&cid=6.

[20] Прот. Валентин Асмус. История Церкви. http://www.wco.ru/biblio/zip/asmus1.zip.

[21] Дворкин А.Л. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. Н. Новгород, 2003. С. 468.

[22] Карташев А.В. Вселенские Соборы. VI Вселенский Собор (680-681 гг.). http://pstbi.pagez.ru/item.php?id=55&cid=6.

[26] Карташев А.В. Вселенские Соборы. VI Вселенский Собор (680-681 гг.). http://pstbi.pagez.ru/item.php?id=55&cid=6.

[30] Карташев А.В. Вселенские Соборы. VI Вселенский Собор (680-681 гг.). http://pstbi.pagez.ru/item.php?id=55&cid=6.

[32] Карташев А.В. Вселенские Соборы. VI Вселенский Собор (680-681 гг.). http://pstbi.pagez.ru/item.php?id=55&cid=6.

[37] Карташев А.В. Вселенские Соборы. VI Вселенский Собор (680-681 гг.). http://pstbi.pagez.ru/item.php?id=55&cid=6

[38] Прот. Валентин Асмус. История Церкви. http://www.wco.ru/biblio/zip/asmus1.zip.

[39] Карташев А.В. Вселенские Соборы. VI Вселенский Собор (680-681 гг.). http://pstbi.pagez.ru/item.php?id=55&cid=6.

[40] Игумен Иларион (Алфеев). Таинство веры. Введение в православное догматическое богословие. http://www.bogoslovy.ru/archiv/ii1.zip

[42] Прот. Валентин Асмус. История Церкви. http://www.wco.ru/biblio/zip/asmus1.zip.

[43] Протопресв. Михаил Помазанский. Православное догматическое богословие. М., 2005. С. 205-207.

[44] Сщмч. Иларион, архиеп. Верейский. Без Церкви нет спасения. М.-СПб., 2001. С. 27.

[45] Лосский В.Н. Боговидение. М., 2003. С. 538-541.

[46] Там же. С. 538.

[47] Христианство. Энциклопедический словарь. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1993. Т. 1. С. 374.

[48] См. например, “Сравнительное богословие” прот. Митрофана Зноско-Боровского (М., 2003. С. 75), “Новый православный противокатолический катехизис” (М., 2003. С. 18).

[49] Прот. Валентин Асмус. История Церкви. http://www.wco.ru/biblio/zip/asmus1.zip.

[50] Христианство. Энциклопедический словарь. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1993. Т. 1. С. 84.

[51] Васильев А.А. История Византийской империи. Т. 1. http://gumilevica.kulichki.net/VAA/

Copyright © 2006-2011 Библиотека "Халкидон"
При использовании материалов сайта ссылка на halkidon2006.orthodoxy.ru обязательна.